-...Да, хватит сидеть, как мыши! - поддержал его
другой хан, с чувством врезав кулаком с перстнями по столу. - Купцы
с Кара Базара[5] уже стонут от нехватки
товара. С начала года у меня уже с десяток вестников было. На
коленях умоляют продать десятка три-четыре белокожих и
светловолосых девок. А где их взять?! - от переживаний он еще раз
хрястнул по столу, заставляя подпрыгивать кружки и плошки. -Так
скоро нам придется обрядиться в рубище и посыпать голову пеплом.
Залазить же придется на кривоногих образин с побережья... Ты как
смотришь на меня?! - вдруг заревел хан на одну из
женщин-подавальщиц, которая гневно сверкнула глазами из под
покрывала на голове. - Плетей захотела?! Совсем тебя муж не учит,
что нельзя так на уважаемых гостей смотреть. Хозяин?! Лучше следи
за своими женщинами. Иначе мне самому придется помочь тебе в этом.
Ха-ха-ха, - громко заржал он, криво подмигнув застывшей столбом
женщине. - Иди прочь... и скажи спасибо, что я сегодня в хорошем
настроении. Я ведь могу и...
Он еще долго рассказывал соседям о том, как учит
послушанию своих и чужих женщин. Смачно иллюстрируя свой рассказ
характерными жестами, хан то и дело принимался ржать. Наконец,
после очередного глотка вина он завалился набок и, пуская слюну,
захрапел.
… Брали слово и простые горцы. Они желали имаму
Шамилю долгих и долгих лет жизни, крепкого здоровья, воинской
удачи, сильных и крепких сыновей, красивых дочерей. Многие
подходили прикоснуться к его одеянию, веря, что это принесет им
удачу в делах. Спрашивали совета в том, что их беспокоило. Получив
ответ, мюриды тут же с благоговением уходили, чтобы уступить
очередь другому просителю.
Ближе к вечеру, когда веселье только начало
разгораться, Ринат почувствовал усталость. Решил перевести дух и
немного посидеть в тишине и одиночестве. Успокаивающе кивнув своим
спутникам, он неторопливо встал со своего места и, стараясь не
привлекать к себе внимания со стороны веселящихся, шагнул в темноту
двора. Здесь в паре десятков шагов от освещенной факелами и
кострами площадки нашлось укромное местечко прямо под раскидистым
грецким орехом.
- Уф, лепота, - вырвалось, едва прислонился спиной
к стволу дерева и с наслаждением вытянул ноги. – Объелся, спасу
никакого нет…
Его взгляд лениво гулял по двору. Привыкнув к
темноте, глаза различали силуэты низеньких построек, большую кучу
дров чуть в стороне, кусок полуразобранной стены.