— Пусть изучает.
Мне стало смешно. Я представил, как Виктор с важным видом
рассматривает пустую склянку, и чуть не засмеялся. Чувство юмора
проснулось или накрыло откатом от узора?
— Вскрытие не помешает нашим тренировкам. И не думай, что такая
мелочь освободит тебя от занятий. Пошли!
— А когда я смогу рисовать узоры на своём чакротеле?
Мы вышли из здания, и я заметил Викторию. Она не сводила
ненавидящего взгляда с Наталии, в её глазах горело желание
накинуться на ту, которую она подозревала в убийстве сына, и
перегрызть ей горло. В воздухе разлилось напряжение, даже дети
почувствовали неладное и убежали играть в другое место.
— Арчи, не веди себя как гуль, будь терпеливее, — Наталия
проигнорировала Викторию. — Ты только недавно стал Огранцем, пусть
твоя чакросистема стабилизируется. Учись пока рисовать.
— У меня расходники закончились, — признался я.
— Вечером тебе принесут новые, ничего страшного.
Мы вышли за ворота, Наталия уже привычным движением взяла меня
за шкирку и прыгнула на столб. Я пока не мог так высоко прыгать,
требовались тренировки.
Я перескочил с одного столба на второй и продолжил бежать дальше
и дальше, ускоряясь с каждым прыжком. Чакра циркулировала по моему
телу и равными порциями выходила из стоп. Я почти не нуждался в
подсказках Алисы. Меня обуял восторг, хотелось сделать сальто или
кувыркнуться в воздухе несколько раз… Хотелось творить безумства,
но я сдержался.
По улицам туда-сюда разъезжали собачьи повозки с красными
лентами. Подготовка к празднику?
— Ната, — раздался знакомый голос. Я остановился, удерживая
равновесие, и заметил на крыше одного из домов печально
улыбающегося Филиппа. — Позволь мне проводить тебя.
Раздался хлопок, блеснула белая цепь, и Филипп исчез.
— Пошёл вон! — рыкнула Наталия и взмахнула рукой.
В воздухе мелькнуло три белых росчерка, и Филипп вновь появился,
но уже на другом столбе. Между пальцев он держал три хаси.
— В черте города сражения запрещены, — укорил он. — А если бы
пострадали люди?
Наталия раздражённо передёрнула плечами, и хаси молниеносно
вернулись ей в руку.
— С дороги, — зашипела она. Из её рукава вылетела цепь с белым
наконечником.
— Я не отступлюсь, — Филипп печально скривился, затем посмотрел
на меня, приветственно кивнул и отступил, отпрыгнул назад.
— Почему ты с ним так? — спросил я, провожая взглядом
удаляющегося Филиппа.