– Я вас очень прошу, пожалуйста, спойте что-нибудь другое. От этой песни меня тошнит.
Так я познакомился с Булатом Шалвовичем Окуджавой.
Когда фильм «Путь к причалу» вышел на экраны, Конецкий позвонил и попросил меня срочно приехать в Ленинград.
– Зачем?
– Приедешь – узнаешь.
Он встретил меня и прямо с вокзала повез в сберкассу. Снял с книжки деньги и протянул мне толстую пачку:
– Потиражные за сценарий. Здесь твоя доля – две тысячи триста сорок. Пятьдесят процентов.
Я в той или иной степени работал над всеми сценариями к моим фильмам. Но меньше всего – над этим.
– Я сценарий не писал и денег не возьму, – сказал я и вышел из сберкассы. Конецкий – за мной:
– Но ты много придумал.
– Это неважно. Я не написал ни строчки.
Тогда он положил деньги на перила мостика (мы шли по мостику через Мойку), сказал:
– Мне чужие деньги не нужны, – и пошел.
И я сказал:
– И мне не нужны.
И тоже пошел. А деньги лежали на перилах. Две тысячи триста пятьдесят. Машину можно купить, «Победу».
Фанаберии у нас хватило шагов на семь. Подул ветерок, мы развернулись и, как по команде, рванули назад.
Деньги эти мне очень пригодились, потому что следующий фильм я начал снимать только через год, а между фильмами режиссерам зарплату не платят.
В тот день, когда я приехал в Ленинград, Конецкий устроил банкет по случаю получения им письма от президента Франции Шарля Де Голля. Книга Конецкого уже была переведена на многие языки, он был выдвинут на Гонкуровскую премию, и сам генерал Де Голль, президент Франции, прислал автору письмо, в котором благодарил и хвалил его (Конецкий до этого послал Де Голлю свою книжку на французском).
Конецкий всегда боролся за справедливость, и из-за этого у него часто случались неприятности. А выпив, он начинал особо активно бороться за справедливость. В тот день после банкета мы оказались в милиции. Я взял у Конецкого письмо от Де Голля, положил на стойку перед дежурным:
– Вот! – и объяснил, что это письмо от президента Франции (показал пальцем на герб и президентскую печать) писателю Конецкому, гордости нашей литературы (показал на Конецкого).
– А документы у нашей гордости есть? – спросил дежурный.
Конецкий предъявил членский билет Союза писателей.
Дежурный посмотрел на удостоверение, на худого мужичка в пиджаке с оторванным лацканом и с фингалом под глазом, на грузина с разбитым носом, вздохнул и сказал устало: