– Они что, с утра напились? – Эрхард недоуменно посмотрел на меня и Веллана. Мы, не сговариваясь, одновременно пожали плечами.
А представление продолжалось:
Железные бока, стальная голова,
Извилина одна – и ту оставил шлем!
Силен ты и могуч, зачем тебе слова,
Махнешь своим мечом – и никаких проблем!
– И как это прикажешь понимать? – Эрхард, изобразив на лице строгость и благородное королевское негодование, уставился на ввалившегося в залу киммерийца. – Опять буянишь?
– А нас из трактира выгнали! – радостным голосом сообщил Конан. Хальк, стоявший за его спиной, икнул. – Эрхард, у тебя ежевичное вино осталось?
– Господин летописец, – король Пограничья укоряюще посмотрел на пьяного вдрызг Халька. – Ты же дворянин, благородный и ученый человек…
– Я – да, а они – нет, – снова икнул Хальк. – Это они меня напоили!
Наконец-то я рассмотрел третьего гостя, стоявшего за спиной Конана. Гном. Ну, разумеется. Я, кажется, просил варвара больше не пить в компании с моими сородичами.
– Это Фрам, сын Дарта, – сказал Конан, выталкивая гнома перед собой. – Он нас угостил… Между прочим, не беспокойтесь – у Паллантида и его ребят все хорошо. Никаких происшествий. Мы пришли на королевский Совет! Вот!
– Фрам, – Эрхард вздохнул и посмотрел на гнома. – Я тебя знаю не первый год. Ты же солидный чело… Тьфу, то есть гном. Ты зачем угощал Конана?
– За встречу, – ответил Фрам. – Корону обмывали, потом за здоровье всех друзей пили. Потом нас выставили. Шумим, мол, очень.
– Это они шумели, – вставил Хальк. – Песни всякие орали. Потом Паллантид и двое наших лейтенантов пришли. Их тоже выпить уговорили…
– Понятно, – вздохнул Эрхард. – Если «Корону и посох» до заката не сожгут или не растащат по бревнышку – буду считать, что моей стране повезло… Конан, сядь, пожалуйста. Эртель, передай Его величеству королю Аквилонии горячей баранины и пожирнее. Хальк, Фрам, тоже присаживайтесь. Веллан, сбегай за Тотлантом, он должен быть в своем покое на первом этаже. Давайте полагать, что королевский Совет мы уже собрали. Конан, пожалуйста, сначала поешь, а потом тянись к вину…
Некоторое время все увлеченно жевали. Явился Тотлант, поздоровался, раскланялся с Фрамом и Конаном. Хальк заснул. Между прочим, сейчас на его виске красовались несколько швов – видимо, Конан вместе с библиотекарем набрели в «Короне и посохе» на умелого лекаря, сумевшего стянуть края ночной раны и зашить ее толстыми шелковыми нитками.