— И что же ты сделаешь? Я никогда не предам своих господ! Даже,
если ты меня на кусочки будешь резать!
— Это всего лишь слова, — я пожал плечами. — На самом деле
расколоть можно кого угодно. Но на это нужно время, иногда сутки,
иногда дольше. А у меня этого времени нет. Но, поверь, я получу
информацию, даже, если при этом потеряю несколько часов, заметь,
часов — не дней. Так что, предлагаю один раз по-хорошему, лучше
ответь на мои вопросы, и я, так уж и быть, кину тебе тюфяк, чтобы
ты смог прилечь.
— Единственное, что я тебе расскажу, это какие муки испытаешь
ты, когда мои хозяева все-таки до тебя доберутся.
— М-да, очень запущенный случай, — я опустил руки и вытащил из
кармана кусочек кожи. — Придется дать тебе время, чтобы немного
подумать, вот только... — Я шагнул ему за спину и впечатал кожу ему
в губы, плотно прижав своей ладонью, одновременно шепча заклинание
и выпуская свою силу. — Если ты не хочешь говорить, то рот тебе
больше не нужен.
То зрелище, которое наблюдал майор было более интересным, но и у
меня получилось весьма неплохо — кожа набухла, увеличилась в
размере, плотно обхватила рот и под воздействием заклинания начала
словно прорастать в кожу вокруг рта забившегося в своих путах Уго.
Подозреваю, что это была крайне болезненная процедура, но комфорт
этого ублюдка беспокоил меня меньше всего. Когда заплатка встал на
место, я обошел Уго и посмотрел на получившийся результат. Теперь в
его глазах читался откровенный ужас. Он затряс головой, но, даже
если и хотел что-то сказать, мне пока было все равно, нужно было
дожать эту гниду, поэтому я достал на этот раз два кусочка кожи и с
размаху впечатал ему в глаза.
— А раз ты не хочешь со мной разговаривать, значит и смотреть
тебе на меня противно, — на этот раз все прошло гораздо быстрее.
Никакого отрицания я не испытывал, хотя прекрасно понимал, что эта
пытка будет пострашнее, чем банальная дыба. Под конец я наклонился
к его уху и прошептал. — Не говоришь, не видишь, и слышать наши
секреты тебе совершенно не к чему. — Последние кусочки кожи
накрепко закупорили уши Уго. Он бился на стуле словно через него
пропускали молнии. Я отошел на пару шагов и равнодушно смотрел за
его метаниями. Внезапно он затих и обмяк, а голова его упала на
грудь. Нахмурившись, я быстро подошел и приложил два пальца к тому
месту на шее, где, как я знал, частенько бьется жилка. А еще я
знал, что это пульсация артерии, и если она нащупывается, то
опасаться за жизнь человека не стоит. Артерия Уго билась, только не
ровно и ритмично, а очень часто, иногда замирая, а затем начиная
колотиться еще быстрее, словно восполняя тот едва уловимы перерыв.
Я удовлетворенно кивнул, он жив, и его состояние очень далеко от
комфортного. — Посиди наедине со своими мыслями, тварь, может быть,
поймешь, что ты натворил. Да даже, если и не поймешь, плевать,
главное, чтобы ответил на вопросы.