– Как вам спектакль моего молодого друга? – профессор лукаво улыбнулся.
– Не дотягивает, – поморщился Курляндский.
– До чего не дотягивает? – встрепенулся Грасский.
– До статьи уголовного кодекса о распространении порнографии.
– Вы что, знаток уголовного кодекса? – недобро усмехнулся Грасский.
– Я прокурор, – виновато произнес Курляндский.
– Понятно. – Грасский, наливаясь ледяным презрением, сложил руки на груди. – Взгляд на искусство через оторванную подметку. Сквозь голенище сапога.
– Красиво излагаете, – оценил фразу Курляндский.
– Притом сапога нечищеного. – Грасский на глазах менялся, наливался лихорадочной энергией, голос его крепчал. – Скажите, прокурор способен понять, что такое идея сублимации подсознательного экстаза в ритме тонких вибраций?
– Сложновато, – согласился Курляндский.
– А что такое трансформация космического «Я» в процессе совершенствования социума. Что такое виртуальные вселенские связи и закономерности. Это вам не какой-то кодекс, которым вы самонадеянно осмеливаетесь опутывать истинное искусство.
– Вообще-то сумасшедшинкой отдает.
Последние слова Курляндского возымели волшебное действие. Режиссер подобрался, как поджарый голодный помойный кот, изготовившийся к прыжку на канарейку, глаза его яростно сверкнули.
– Чепуха! Все это нормально, естественно. Как можно не понимать этого?! Сумасшествие… Сумасшедшие – плесень общества! Отбросы Вселенной! А отбросы надо сжигать! Сжигать!
– Вопрос спорный, – опасливо произнес я, глядя на неожиданно и не по делу вышедшего из себя Грасского.
– Для вас – может быть. Для меня все тут ясно. Честь имею, господа, – он щелкнул задниками тапочек и собрался удалиться.
Клара кинула на меня холодный взор – мол, неча наезжать на всемирную знаменитость, тебе, валенку, не понять тонкой души художника – и кинулась в прорыв.
– А мне кажется интересной мысль об интуитивном анализе фрейдовских постулатов на уровне искусства. Театр для этого подходит как нельзя лучше. Когда я была в абсурдистском театре в Париже…
Грасский тут же растаял, и Клара отчалила от нашей компании, заливая режиссеру что-то о своих парижских ощущениях. Она обожает общаться с богемой и говорить на малопонятные темы. Она умеет вызывать у них интерес, так как «преувеличивает» без всякого зазрения совести. Хотя не была она ни в каком абсурдистском парижском театре. Да и вообще в Париже не была. Но Грасскому до этого не докопаться – «преувеличивает» Клара профессионально, ее в тыл врага забрасывать – никакая контрразведка бы не расколола.