- Успокоился? – спросил я его.
- Немного, – неуверенно ответил мальчик.
- Рассказывай, что произошло, и почему ты думаешь, что остался
кто-то в живых.
- Примерно пару дней назад, – начал рассказ паренек. – Рядом с
нами стали появляться какие-то люди. Раньше мы их не видели. Наш
староста подумал, что это беглецы из соседнего района. Только что
странно, они не шли на контакт. От слова совсем. Естественно, в
нашем поселение относились к ним с подозрением – мало-ли какие
бандиты добрались до нас. В целом, по началу, они не проявляли
никакой агрессии. Казалось, обычные беженцы, и их хотели пригласить
к нам. Всё это я услышал со слов взрослых, подслушав их разговор, –
сказал мальчик, тяжело вздыхая. - Но вот вчера всё и произошло.
Прервав его на минуту, я организовал нам чай – лишним точно не
будет. Миша с благодарностью взял предложенную ему кружку,
отхлебнул немного и продолжил.
- Под вечер к нам в убежище постучались. Как думали, вернулись
люди с рейда. Но там был лишь дядя Гриша, сильно раненый и без
сознания, и какой-то человек был рядом с ним, совершенно мне
незнакомый. Мужчина сказал, что на наших рейдеров напала стая
шнейдеров, а он сам решил им помочь, так как одного убили, а вот
второй был сильно ранен. Еле-еле отбились. И перед тем, как
потерять сознание, дядя Гриша сказал ему, где они живут. Вот и
незнакомец привёл его обратно.
Мальчик сглотнул, сдерживая слёзы, и сделал большой глоток из
своей кружки, успокаивая нервы. Видно было, что тяжело ему
пришлось, потому-то с таким трудом рассказывает. Я даже как-то
неуютно себя почувствовал, заставляя его пережить снова этот кошмар
уже в виде воспоминаний. Но иначе никак. Нужно хотя бы узнать как
минимум, что произошло.
- Тот незнакомец представился Альбертом. Ему предложили остаться
у нас на ночь, так как на улице уже темнело и мало ли, кто ночью
нападёт. Неудобно выгонять человека, спасшего одного из близких
тебе людей. Все у нас в колонии были как одна семья. Еще до
катастрофы мы семьями жили в одном доме. Все друг друга знали. Было
нас человек двадцать. Я до этого жил с мамой, папу не помню. Его не
стало, когда мне было три года.
На этих словах мальчик не выдержал и заплакал. Я не стал его
торопить. Нужно, чтобы он сам успокоился. Словами его горю не
поможешь, да и лишними они будут. Всё давно уже идёт кувырком после
трагедии. Люди стали менее эмоциональны, так как всегда уже готовы
расстаться с кем-то из семьи, либо со своей жизнью. Особенно
рейдеры.