Слава пещеристому телу, я еще не успел дать повод всем
окружающим увидеть во мне не просто перспективного сильного рыцаря
мужского пола. Что и без того, по-видимому, приравнивается местными
к премиальному племенному производителю. Но и не поторопился
позволить им обнаружить во мне редчайшего целителя. Чем прям
нарисовал бы у себя на лбу мишень с призывной подписью: «Я опупенно
редкая букашка, и тебе по-любому такая нужна, так что поторопись, а
то предложение ограниченно!». Мда.
В общем, видимо, наконец вкурив что Костя дупля не отбивает и
готов уже едва ли не открывать клинику, девочки в своих посланиях,
пусть и по разному, но весьма единодушно и настоятельно просили
включить уже голову и не чудить. Ну и поругали, что, мол,
непослушный такой, что не берегу себя и лезу на рожон дуэлировать
со всякими там, при этом напоказ используя целительские способности
для одержания победы. Мда уж.
Волнуются. Приятно. Но мы на подобное не купимся. Знаем мы, этих
ловких хитрюг, кои притворяются миленькими
девочками-волшебницами.
Короче, мне теперь понятен интерес Зелёных к какому-то всего
лишь дикарю из Пустошей. А может и рыжая просто играет, когда как
на самом деле её Дому, какой он там у нее, кстати, тоже не помешал
бы тот, кто умеет и ноги отращивать, и лечить ожоги несовместимые с
жизнью, ну и, как теперь оказалось, вырубать более сильных
противников без излишнего членовредительства.
Гадство, какое же палево вышло!
Вот только непонятно, почему ж меня тогда Зеленичи-то турнули?
Может это козни их конкурентов в лице Ивон? Жаль, мало сведений для
выводов, однако желание принцессочек уберечь болвана Франта,
скорее, от интереса новых претенденток на меня, такого ценного —
теперь вполне мне очевидно и даже понятно. Отсюда и столь
заботливые записочки. Мда. Слишком я взрослый уже, чтобы верить в
бескорыстную любовь.
Эх. И как же теперь с Лиро́н быть-то? В смысле с Ровской. Я ведь
уже решил залечить ее увечье, убрать ожог. А теперь вот... придется
что-то придумывать.
ГЛАВА 4
Утром, в общежитии.
— Что пишут, Рози? — наконец обратилась к студентке Дальской в
данный момент упражняющаяся со своим верным Молниеносным студентка
Вежская, когда грустная подруга, отложив письмо, задумчиво
уставилась в окно.
— Мама́, очень сердится, — вздохнув, наконец перевела свой
взгляд задумчивая розоволоска на соблазнительно блестящую своей
слегка смуглой кожей фиолетовокудрую собеседницу, на которой сейчас
был минимум одежды, для лучшей подвижности конечно же. А