– Не торопитесь, мисс Таня. Вы узнаете все в свое время. Пока скажите, Айрис была вашей матерью?
– Нет, она мне рассказала, что моя мать умерла, когда я была совсем маленькой.
– Как она умерла?
– От желтой лихорадки.
– Вы знаете ее имя?
– Имя моей матери? – Таня начала чувствовать, что в этом странном разговоре они постепенно приближаются к чему-то очень важному, и заволновалась. – Почему вас это интересует? Или задавайте свои вопросы о Доббсе, или я вообще откажусь отвечать.
– Все, о чем я вас спрашиваю, взаимосвязано. Любые сведения, которые нас интересуют, носят очень личный характер и касаются не только вас. Так скажите, вам известно имя вашей матери?
– Не знаю, – ответила Таня, которую вовсе не удовлетворило подобное объяснение.
– Тогда поговорим о вашем имени. Таня, не так ли? Вас так нарекли при рождении или Айрис назвала?
– И то, и другое верно. Мать сообщила Айрис мое полное имя. Так сказала мне Айрис. С этим именем я и живу. Ничего плохого в моем имени нет, я думаю, имя как имя.
Штефан молчал, потом встал и, поглядев на нее долго и внимательно, спросил:
– А вы хотите знать, как оно звучит полностью?
– Штефан! – раздался сзади предостерегающий окрик Лазаря. – Не забывай о возможности случайного совпадения.
Штефан обернулся к другу.
– Это более чем случайность, Лазарь, – сказал он, – что ты еще хочешь услышать?
Тот молчал, и Штефан снова взглянул на Таню.
– Когда твоя мать умерла, супруги Доббсы были рядом оба? – спросил он.
– Да.
Таня никак не могла понять, к чему он клонит.
– А как это случилось?
– Они ехали вместе.
– Откуда?
– Из Нового Орлеана.
– Пароходом?
– Нет, на повозке.
Штефан торжествующе взглянул на Лазаря. Тут Таня не выдержала и пролепетала:
– Вы знаете, кто.., кто были мои родители?
– Возможно. Но от вас нужно еще одно доказательство. У вас должна быть одна.., один наследственный отличительный знак.
Девушка не обратила внимания на оговорку и на некоторое замешательство с его стороны. Она так разволновалась из-за одного только предположения, что ее семья может найтись! Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хотя с того самого момента, когда она узнала, что Доббсы не являются ее родителями, Таня не переставала думать о настоящих отце и матери: откуда они были родом, как выглядели и кто они, наконец?
Ей было обидно до слез, что Айрис не могла толком ничего рассказать ей о матери, даже имя ее забыла, сказав, что оно какое-то необычное, и полное имя Тани не помнила, не говоря уже о фамилии. Но оправданием Айрис служило то, что, попав в такой переплет, когда она должна была ухаживать за умирающей женщиной и младенцем, она не могла запомнить всего, что слышала. Поэтому Таня никогда не упрекала женщину, которая впоследствии выкормила ее и вырастила. Оставалось только довольствоваться тем, что ей было известно.