– …Не было?
– Да ты окстись, Жора! Кто в пятом часу утра по мусорникам да подвалам бегать станет!
– И через кухню никто не проходил?
– Во-первых, дверь на кухню заперта с нашей стороны. Еще с часу.
Во-вторых…
– Кончай умничать! Я ясно спросил: никто не проходил?
– Ну, никто.
– А без «ну»?
– Да чего ты докопался до меня, Жора? Я ж не карьер, а ты не экскаватор шагающий. Вот – первая машина пришла, за всю ночь, понял? Грузчики стоят ждут, а ты долбаешь своими вопросами, как дурной рыбачок – елдой прорубь! Чего стряслось-то?
– А ты не слышал ничего?
– Да кемарил я в каптерке.
– И выстрелы не слышал?
– Где?
– В Караганде! Понял? Коз-зел!
– Что-о? Жора, ты кого козлом назвал, падаль? Ты думаешь, тебе, сявке стриженой, шпалер дали, так ты и при делах?
– Ладно, Косой, не гони…
– Что – не гони?! Да ты еще дрочил под одеялом, когда я зону топтал!
– Сказал, Косой, не баклань!
– За базар отвечаешь?
– Да пошел ты!.. Мурло, синяк гребаный! Раздался звук хлесткого удара, грохот то ли коваными ботинками, то ли сапогами по кровельному железу, звук падения тяжелого тела… Какой-то вскрик, хрипы… Потом неожиданно зажужжал электромотор ленточного конвейера, что доставлял в подвал туши. На конвейере ничком, на спине, лежал малый и судорожно дергался всем телом, суча ногами и руками. Над ним нависал, прижимая к ленте, другой: постарше, мосластый, с редкими, торчащими клоками волосиками, с сифилитическим носом на скуластом лице.
Он что-то шептал на ухо противнику, словно увещевая того прекратить конвульсии.
И тот действительно затих. Аля почувствовала, как разом свело желудок: голова лежащего на спине малого была почти отделена от туловища; кровавый надрез на шее, от уха до уха, походил на раззявленный рот рыжего арлекина… «Человек, который смеется».
По лесенке рядом с лентой спустился другой человечек: маленький, горбатый, лысый.
– Косой, ты что, с крыши съехал? Что теперь Гуне говорить станешь?
– Заткнись, Гном. Ты базар слышал?
– Ну.
– Если тебя козлом повеличали, ответка должна быть?
– Ну.
– Вот и весь базар.
– Гуня понятий не разумеет.
– Ниче. Припечет – поймет. А его щас вроде припекло. По самые яйца.
– Ну. Рому Ландерса завалили.
– Круто. Выходит, под Батю теперь пойдем?
– Выходит, так. Больше не под кого.
– Батя – человек с понятием.
– Известно.
– Помоги-ка, Гном.