– В каком смысле? – удивилась Лариса.
– У меня есть кое-какие сбережения, и я в состоянии… Ну, может быть, меньше, чем вы рассчитываете… Но оплатить ваш труд я могу, – Тамара Константиновна покраснела.
– Это не самое главное, – заметила Лариса. – Я не всегда беру деньги за расследование. Скорее даже не беру.
– Десять тысяч рублей вас устроит? – обеспокоенно уточнила Тамара Константиновна.
Сумма для Ларисы была, прямо скажем, непринципиальная. Более того, по ее меркам, довольно смешная. Но она не стала этого показывать, и еще раз повторила:
– Деньги – не самое главное. Лучше скажите мне, не сообщила ли ваша дочь какие-то факты, приметы того или тех, кто это с ней сделал?
– В том-то все и дело, что нет, абсолютно ничего, – покачала головой Тамара Константиновна. – А милиция проверяла всех, кто был в тот вечер в этом баре, опрашивала подруг, но так ничего и не выяснила. Словом, до вчерашнего вечера не было ни одной зацепки, с помощью которой можно было выйти хотя бы на одного подозреваемого.
– Почему до вчерашнего вечера? – тут же вся обратилась во внимание Лариса. – Что произошло вчера вечером?
– Вчера мы, как обычно, гуляли по скверу и уже направлялись домой, собираясь переходить улицу, как мимо нас промчалась иномарка ярко-красного цвета с тонированными стеклами. Номер я, конечно, не успела заметить, – тут же оговорилась Тамара Константиновна.
– Но… Какая связь между этой машиной и случившимся с вашей дочерью? – удивилась Лариса.
– Дело в том, что, когда эту машину увидела Леля, она страшно испугалась. Я поняла это сразу же по ее лицу, а когда мы пришли домой и я стала пересаживать ее с кресла на кровать, то заметила, что она была совершенно мокрой… – хозяйка смутилась и покраснела. – Ну, вы понимаете, что я имею в виду – Леля описалась. Вот тогда я поняла, что ее не просто что-то очень напугало – она была в ужасе. Добиться от нее какого-нибудь ответа оказалось совершенно невозможным, что еще больше утвердило меня в мысли, что этот автомобиль напрямую связан со всем тем, что произошло с моей дочерью.
– Ну что же, благодарю вас за доверие, которое вы мне оказали, рассказав о вашей трагедии. Могу ли я рассчитывать на такое же доверие, когда приступлю к непосредственным действиям? Это первый вопрос, который я задаю не всем, но в данном случае мне хотелось бы получить на него ответ.