– Что происходит, Бодухин? – спросила она, приподняв тонкие брови.
Парень молчал. Глаза его, мутные, блеклые, казалось, не видели ничего. Аля испугалась, что сейчас он ударит и эту женщину, ударит страшно, на излом. Но…
Глаза его чуть изменились, словно сработал переключатель, стали вдруг не то чтобы испуганными, но какими-то заискивающими.
– Да вот, с подружкой разбираюсь.
Волосы девочки он отпустил, но схватил за шиворот платьица так, что оно едва не треснуло, и выпускать не собирался.
– Странная у тебя любовь… – насмешливо произнесла женщина.
– А чего она… – гыгыкнул Миша. – Ладно, мы пойдем.
Ждать Аля не стала. Ребром сандалика быстро ударила парня по голени, хватка ослабла, она рванулась, платьице треснуло; кусок остался в руке увальня, а девчонка нырнула под руку женщины, в проем растворенной двери.
– Ах ты…
Парень озверел от боли, метнулся следом, но женщина перегородила собой проход:
– А тебе, Бодухин, туда нельзя. У меня ребенок маленький…
– Да она!..
– Нельзя. Карантин. Ты понял? – Женщина произнесла еще раз раздельно, по складам:
– Ка-ран-тин. Лицо Бодуна побелело, рот ощерился.
– Ну ладно, Сергеева… Когда-нибудь ответишь. Не все твоему крутому резвиться… Как-нибудь и мы порезвимся…
– Что? – жестко и коротко спросила женщина, снова чуть приподняв тонкие брови. – Что передать Евгению Владимировичу?
– Ничего. Это я так. – Парень развернулся и загрохотал ботинками вниз по лестнице. Дверь закрылась.
– Чего, Настька обломала? – встретил его внизу Гнутый.
Огромный сбитый кулак со стремительностью пущенного из катапульты булыжника раздробил Гнутому лицо; тот влетел спиной в стену, сполз на пол и затих.
– Пасть разевать он будет… – в сердцах произнес Бодун. Крикнул:
– Муха!
Корзун, старавшийся слиться со стенкой, дабы самому не попасть под горячую руку, объявился мигом и застыл в выжидающем и смиренном молчании.
– Смотайся за водярой, принеси пару пузырей. Пошел!
– Я мигом! – отозвался парниша и, чуть согнувшись, потрусил к магазину. Перечить Бодуну, когда его обломали, нельзя. Он и так-то бешеный, а сейчас… Хорошо полтинник в заначке есть, на пару пузырей хватит. И на закусь останется.
Бодухин вышел из подъезда. Обе девки сидели на лавочке тише воды, ниже травы.
– В подвал обе, живо! – велел парень.
Сейчас он оттянется с этими, а русоволосая… Ее он еще достанет. Ох как достанет! Обеих, эту кралю рыжую тоже! Карантин у нее! Он ей покажет карантин!