Имплантация сердечного стимулятора завершилась удачно. После этой операции, в которой она ассистировала, Джинджер сделала аортограмму, с помощью специального красителя проверив циркуляцию крови у пациента, а затем они с Джорджем обследовали еще семерых больных, направленных к ним другими врачами.
Завершив осмотр, Джордж и Джинджер примерно полчаса просматривали историю болезни Виолы Флетчер – 58-летней пациентки, которую им предстояло оперировать на следующей неделе. Ознакомившись с ее картой, Джинджер решила, что больной лучше лечь в клинику в четверг, чтобы приступить к обследованию, и, если не будет никаких противопоказаний, оперироваться утром в понедельник.
К половине седьмого, отработав двенадцатичасовую смену, Джинджер совершенно не ощущала усталости, и уходить домой ей совершенно не хотелось, хотя Джордж Ханнаби уже давно был дома, а ей самой в госпитале делать было, в общем-то, нечего. Но она все еще слонялась по отделению, болтала с больными и наконец перед уходом решила еще разок пробежать карту Виолы Флетчер.
В этот час служебное отделение клиники пустовало, и скрип резиновых подошв тапочек Джинджер гулко разносился по коридору, сияющему чисто вымытым кафелем и пахнущему хвойными дезинфектами.
Смотровая и приемная Джорджа Ханнаби, как и другие комнаты, были темны и пусты, и Джинджер не стала включать весь свет, переходя из кабинета в картотеку, а зажгла только одну настольную лампу, отперла своим ключом дверь и через минуту уже держала в руках историю болезни Виолы Флетчер.
Удобно устроившись за письменным столом в кожаном кресле, она не спеша перелистывала страницы, когда взгляд ее случайно упал на лежавший поперек полоски света, рядом с зеленым пресс-папье, офтальмоскоп – самый обыкновенный инструмент для осмотра глаз, имеющийся у каждого окулиста.
Но у Джинджер вдруг перехватило дыхание. Более того, ее пробил холодный пот, а сердце заколотилось так часто и сильно, что казалось, будто на улице под окном бьют в большой барабан. И, точно как тогда, две недели назад в «Деликатесах от Бернстайна», все вокруг вдруг подернулось туманом и поплыло, и только сверкающий перед глазами инструмент виделся в каждой детальке, в мельчайших подробностях, как черные перчатки на руках мужчины в очках, с которым она столкнулась в дверях магазина. Это был уже не просто инструмент, а ось Вселенной, орудие страшной разрушительной силы.