Грохотало небо, грохотал пролив. Огненные смерчи вставали над кораблями. К волнам прилипали клочья серого дыма, раскачиваясь вместе с ними. «Николай I» вдруг увеличил ход, пытаясь встать во главе эскадры. За ним шли, объятые, как и он, огнем броненосцы «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков», «Сисой Великий» и «Наварин». Последним сквозь сумрак прошел вдали крейсер «Нахимов», странно безмолвный, совершенно прекративший стрельбу, получивший значительные повреждения, а потому так сильно отставший от эскадры.
Вцепившись в случайные обломки рангоута, Юшин жадно всматривался в сумерки. Холодные волны швыряли его то вниз, то вверх. Ему казалось, что он видит над собой свет. Этот неясный свет трепетал, как пламя свечи или, скорее, как бледный факел, над замерзшим зимним болотом. Мелькнула даже мысль, что это подошел к месту боя госпитальный транспорт, но вынырнули из тьмы быстрые черные тени, спугнули видение.
В час ночи, сказано в хронике А.С.Новикова-Прибоя, команда японского миноносца выловила из воды голого человека. Этим человеком оказался марсовой Семен Юшин. Из девятисот человек экипажа броненосца «Бородино» в живых остался он один.
2. Моя маленькая сладкая сука
Японский плен не повлиял на характер Юшина.
Б лагере для военнопленных Семен подружился с баталером Новиковым, будущим писателем А.С.Новиковым-Прибоем. Он подробно рассказал баталеру все, что происходило с ним на броненосце «Бородино». Даже про одиночество на пустом горящем корабле, даже про оранжевый апельсин, подобранный в каюте старшего офицера, рассказал. Умолчал только о странном болотном свете, привидевшемся ему над Цусимским проливом.
В хронике А.С.Новикова-Прибоя глава «Человек, возвращенный могилой» заканчивалась так:
«Неожиданно Юшин увидел, как черная даль засверкала молниями орудий, прорезалась лучами прожекторов, и послышались удары, от которых содрогалась ночь. Неужели эскадра повернула обратно? Багровые вспышки приближались. Вскоре мимо Юшина, в двух – трех кабельтовых от него, по взрытой поверхности моря в беспорядке проползли какие-то бесформенные тени. Он задергался, завопил, а черные тени, грохоча раскатами артиллерийского огня, уходили от него все дальше, в темную страшную неизвестность».
Как видим, о странном свете, привидевшемся марсовому Юшину, А.С.Новиков-Прибой действительно ни словом не упомянул, хотя слыл писателем, стремящимся к точности.