Но в то утро Филибер, растерянный и даже раздраженный тем, каким тоном говорил с ним Франк, повернул не ту ручку. Молоко убежало, и по комнате мгновенно распространился неприятный запах.
– Прости, что ты сказал?
– Сказал, надо поговорить!
– Ну давай, – спокойно ответил Филибер, ставя кастрюльку отмокать, – я тебя слушаю…
– Она здесь надолго?
– Не понял…
– Слушай, кончай прикидываться. Твоя подружка, она надолго задержится?
– На столько, на сколько сама захочет…
– Ты по уши в нее влюблен, так ведь?
– Нет.
– Врешь. Я же вижу твои приемчики! Великосветские манеры, аристократическая изысканность и все такое прочее…
– Ревнуешь?
– Черт, да нет же! Этого только не хватало! Чтобы я – я! – ревновал к этому скелету? Разве у меня на лбу написано «аббат Пьер»[15], а?! – съязвил он.
– Завидуешь ты не мне, а ей. Может, тебе здесь тесновато и у тебя нет ни малейшего желания передвинуть свой стаканчик с зубной щеткой на несколько сантиметров вправо?
– Ну вот, так я и знал… Сплошные изыски… Стоит тебе рот открыть, и мне всякий раз кажется, что все твои слова, должно быть, где-то записаны, – уж больно складно говоришь!
– …
– Да нет, погоди, я все понимаю – это твой дом, никто не спорит. Ты приглашаешь кого хочешь, оставляешь ночевать кого хочешь, можешь даже устраивать тут благотворительные ужины – не возбраняется! – но елки-палки… Нам ведь хорошо было вдвоем, разве нет?
– Ты полагаешь?
– Вот именно, полагаю! Согласен, у меня тот еще характер, у тебя – собственные тараканы в голове, и дурацкие мании, и неврозы, но в целом все шло неплохо… до сегодняшнего дня…
– А с чего ты взял, что что-то должно измениться?
– Ннну… Сразу видно – не знаешь ты баб… Эй, без обид, идет? Это ведь правда… Приведи куда-нибудь девчонку – и тут же получишь полный бардак, старик… Все сразу усложняется, начинается жуткое занудство, и вот ты уже готов своему корешу в горло вцепиться… Ты чего ухмыляешься, а?
– Да потому, что ты изъясняешься как… Как ковбой… Для меня открытие, что я – твой… кореш.
– Ладно, замнем для ясности. Но ты мог бы меня предупредить, только и всего.
– Я собирался.
– Когда?
– Да вот, за шоколадом, если бы ты дал мне возможность его приготовить…
– Извиняюсь… То есть нет, черт возьми, я же не могу сам себя извинять, ведь так?
– Совершенно верно.
– Уходишь на работу?