– Я категорически против героина. Паршивая штука.
К столику подошла симпатичная официантка в желтом халатике, светловолосая, с высокой дерзкой грудью.
– Привет, – сказала она. – Все в порядке?
Чарлз Фрек испуганно поднял взгляд.
– Как тебя звать, милая? – спросил Баррис, жестом успокаивая Фрека.
Она ткнула в табличку на правой грудке.
– Бетти.
Интересно, как зовут левую, подумал Чарлз Фрек.
– У нас все отлично, – сказал Баррис, нахально оглядывая девушку с головы до ног.
Чарлз увидел исходящий из головы Барриса круг, как на карикатуре, в котором совершенно голая Бетти молила о ласке.
– Только не у меня, – заявил Чарлз Фрек. – У меня полно проблем – больше, чем у кого бы то ни было.
– У всех свои проблемы, – рассудительно заметил Баррис. – И чем дальше, тем больше. Наш мир болен, и с каждым днем болезнь становится все круче.
Картинка над его головой тоже стала круче.
– Желаете заказать десерт? – улыбаясь, предложила Бетти.
– Например? – подозрительно спросил Чарлз Фрек.
– У нас есть свежий клубничный пирог. И еще персиковый. Мы сами печем.
– Нет, не надо нам никаких десертов! – сказал Чарлз Фрек. – Фруктовые пироги годятся только для старушек, – добавил он, когда официантка отошла.
– Это все твоя идея насчет лечения, – объяснил Баррис. – Она и заставляет тебя нервничать. Твой страх – не что иное, как проявление негативных целевых симптомов. А цель – не пустить тебя в «Новый путь» и не дать завязать. Понимаешь, все симптомы – они целевые, будь то позитивные или негативные.
– Ни фига себе…
– Они возникают в теле специально для того, чтобы заставить его хозяина – в данном случае тебя – лихорадочно искать…
– Первое, что делают в «Новом пути», – сказал Чарлз Фрек, – это отрезают тебе член. В качестве наглядного урока. Ну и так далее.
– Затем вырежут селезенку, – кивнул Баррис.
– Что?.. Вырежут… А она зачем, эта селезенка?
– Помогает переваривать пищу.
– Как?
– Удаляет целлюлозу.
– Значит, потом…
– Только бесцеллюлозная пища. Никаких листьев или бобовых.
– И сколько так можно протянуть?
Баррис пожал плечами.
– Как получится.
– А сколько селезенок обычно у человека? – Фрек знал, что почек, как правило, две.
– Это зависит от веса и возраста.
– Да ну? – подозрительно прищурился Фрек.
– Они растут. К восьмидесяти годам…
– А-а… да ты меня разыгрываешь.
Баррис рассмеялся. У него какой-то странный смех, подумал Чарлз. Неестественный, как будто что-то рвется.