Я наседаю, поднимая волну огня за
спиной прецептора. Сильверитовый доспех спасает от магического
удара, но жар огня всё равно испечёт его через некоторое
время.
Пришло твоё время, человек. Он
обернулся, в глазах мелькнул страх. Я выбиваю его клинок,
замахиваюсь трезубцем. Так даже лучше – насадить трепыхающееся тело
и заглянуть в глаза, насладиться победой.
И резкая боль в ягодице,
пронзающая, кажется, до самых мозгов. Какого?
Аластор ныряет за клинком, пламя
огня сбивает подоспевшее подкрепление. Вместе с болью в заднице я
ощущаю обиду.
Такую прямо детскую обиду. Мы тут
великие дела вершим, битва неба и земли. И тут копьё прям
в…»
Правая ягодица страшно зачесалась,
едва на грани боли, и я буркнул:
– Всё, всё, я понял, отдам копьё.
«Это я тебе ещё не всё расписал.
Там ещё и Зигфрид был, молодой ещё, с братом Хродриком. Так я ему
прямо пинка отвесил по стальной заднице. Ох, я хохотал!»
– Зигфрид? Погоди, когда была эта
битва?
«Давно. Это я к тому, поднёбыш,
что с Зигфридом у нас могут быть проблемы.»
Я зашёл в храм. Фолки уже подлатал
Хильду, перевязав ей плечо.
– Хильда, ты вытащила меня из
пещеры?
– Да, – она покосилась на Фолки, – И
не только тебя.
Помощник виновато отклячил губу:
– Я ж не виноват. Рана заболела
сильно, кровить начала. Я чуть копыта там не двинул.
Я кивнул.
– А там был ещё кто?
– Мы нашли тебя у входа, дальше я не
рискнула идти. Это страшно, Марк, я там была слабая как… как…
нуляшка сраная, – Хильда едва не выплюнула последнее слово.
Она показала мне ногти. Некоторые
были обломаны под корень, хотя звериная кровь уже вытянула свежие
зародыши.
Я представил себе, что случилось там,
в ущелье. И у меня прокатились мурашки по коже.
Хильда с Фолки нашли меня, ворвались
в нулевое ущелье. И сила Просветлённой превратила её в обычную
женщину, которой надо было тащить на себе двух мужиков.
– Ты… Спасибо, Хильда.
Она усмехнулась, гордо вздёрнув
подбородок.
– Ради клана только, примал, – хотя в
голосе сквозила грусть, – Я думаю о будущем.
– Ради Серых Волков, – проворчал
Фолки.
– И Белых, – добавила Волчица.
Я коснулся талисмана на груди. Он не
сорвался, и всё ещё был со мной.
– Ночуем тут, – повернувшись, я повёл
рукой.
Несколько тонких пик вытянулись из
сводов проёма, образовав подобие решётки.
Одновременно острая головная боль
коснулась моего разума, и я, охнув, опустился на пол.