Я держал её за грудной вырез, и
корсет оттянулся, открывая вид на белые округлости.
«Вот только ради этого я и
помог», – с заметной похотью произнёс Белиар.
Я обернулся на правую руку. Пальцы
прочертили в камне борозды, удерживая меня на вызванном
балконе.
– Тебе наверняка тысяча лет, –
проворчал я, подтягивая Хильду, – Старый извращенец.
«Ну, суккубов и инкубов придумали
в твоём мире.»
Я затащил Хильду. Она была без
сознания, но еще дышала.
Посмотрев наверх, я оценил, сколько
мы пролетели. Оказалось, всего ничего, метров десять-пятнадцать.
Видимо, опять время замедлилось.
Сверху раздавался звон клинков. И
крики ангелов.
Я встал и оглянулся на Хильду. Ну,
здесь ей будет безопаснее, чем там.
«Погоди.»
– Что? – спросил я, но тут же
вывихнутое плечо взорвалось болью, и сустав с хрустом встал на
место.
«Просто эту руку я острее
чувствую.»
Мне пришлось подниматься, как
человеку-пауку. Камень под пальцами правой руки охотно поддавался,
а вот левую игнорировал. Впрочем, когти демона и так втыкались в
породу, высекая крошево.
Через несколько секунд я перескочил
через край.
Ариох и Тиохиль сражались, что-то
явно не поделив между собой.
– Глупец, это всё из-за твоей
гордыни!
– Если бы ты не спустился, я бы
справился сам!
Я поморщился. Всё ангельское
благородство слетело с них, как мишура, и сейчас они были похожи на
обычных головорезов. Разбойничий босс будет недоволен, и они
решали, кем именно.
Про меня, кажется, совсем забыли.
Два стихийника воздуха сражались,
взметая вихри снега вокруг. Их фигуры мелькали в буране,
отблёскивая золотыми краями. А огонь с их клинков освещал
внутренности снежного облака, очерчивая крылатые силуэты
ангелов.
Всё-таки Тиохиль слишком долго пробыл
в Инфериоре. Он защищался, как мог, но через пару секунд вылетел из
снежного бурана в мою сторону.
Он прокатился по снегу и вскочил,
выставив клинок. Ангел стоял ко мне спиной.
Белиар услышал мою мысль и с жаром
прошептал:
«О, да!»
Тиохиль не успел дёрнуться, как из
земли выросли сразу две пики, пронзившие его крест-накрест.
Инфериор с удовольствием помогал мне – каменные жала пронзили
доспехи, словно масло. Ангел дёрнулся и повис, распятый на
крестовине. Он даже не понял, что его убило.
Ангелу-ангелово. Возгордился, слишком
долго провёл внизу.
«Ради такого зрелища стоило
отдать душу!»