Демяша ничего на это не ответил, а подошел к Суворову и начал зашнуровывать ему ботинки, потому что сам Сергей Алексаныч не мог справиться с этим делом.
– Пошли к машинам, – сказал Климов, и мы вчетвером – Валера, я, Таня и Лена – направились на выход из комплекса базы.
– Петров, – окликнул его Валера в вестибюле, как пышно называли проходную сами владельцы базы, – а где Леша с Максом?
Тот не отвечал и сидел неподвижно, прислонившись щекой к стене.
– Ты что, оглох, мать твою? – рявкнул Климов.
…У меня был более опытный и наметанный глаз, чем у молодого хоккеиста, и я заметила то, чего не заметил он.
– Валера, – негромко сказала я, – не кричи на него.
С этими словами я распахнула дверь «дежурки» и повернула голову Петрова так, что Климов и девушки увидели красную точку пулевого ранения в виске. Крови вытекло немного, смерть наступила мгновенно.
– Стойте здесь! – прошипела я и побежала мимо неподвижного тела охранника и своих остолбеневших спутников к дверям базы. Осторожно выглянув, я убедилась, что убийц нет. На секунду в голову закралась дурная мысль: а что, если несчастный убит теми, кого мы ищем?.. – К черту, – воскликнула я, – зачем Савичеву и Смолинцеву убивать этого бедного Петрова!
Я обошла вокруг наших машин и тут увидела – невдалеке, у самых ворот базы, – четкие следы автомобильных шин, не принадлежащих ни одному из стоящих сейчас у корпуса авто.
– Так… – пробормотала я, – ну конечно, ехали на джипе… любимая машина нашей братвы.
Талый снег четко запечатлел эти две колеи – широкие полосы, вдавленные в снег шипованной зимней резиной.
– Здесь была женщина, – сказала я вслух, – и, вероятно, это та самая девушка, которая попросила выйти на хоккейную площадку…
Хоккейная площадка! Я похолодела и опрометью бросилась в здание базы.
Широкие лакированные двери, ведущие в помещение ледовой арены, были распахнуты настежь. Я вбежала внутрь и содрогнулась.
В центральном кругу площадки недвижно лежал человек. Весь лед вокруг него был буквально залит кровью.
Я подбежала к нему, поскользнувшись и упав по пути, и перевернула тело на спину.
Я не сразу узнала в этом израненном, окровавленном человеке того веселого, жизнерадостного, плещущего энергией и довольством жизнью здоровяка, каким я видела его еще полчаса назад.
Но это был он, Максим Смолинцев.