– Бенедикт еще маленький, – непременно уточнял Энтони.
– Но он вырастет, – всегда отвечала она, ероша его волосы, – как вырос ты. И ты станешь еще выше и сильнее.
Эдмунд одинаково любил детей и был им предан, но по ночам, прижимая к груди фамильные часы Бриджертонов (подаренные на восьмой день рождения отцом, который, в свою очередь, получил их на восьмой день рождения от своего отца), Энтони часто думал, что отношения с отцом – особенные. Не потому, что Эдмунд любил его больше: к этому времени у него появились еще сестра и брат, Колин и Дафна, и Энтони прекрасно знал, что родители никого не выделяют.
Нет, ему нравилось так думать лишь потому, что он знал отца дольше остальных детей. В конце концов, как бы долго Бенедикт ни знал отца, Энтони всегда будет опережать его на два года. И на шесть – Колина. Что же касается Дафны… помимо того факта, что она девочка (вот кошмар-то!), она познакомилась с отцом на восемь лет позднее, чем он, и эта разница сохранится навсегда.
Короче говоря, Эдмунд Бриджертон был самим средоточием и центром мира Энтони. Высокий, широкоплечий, он сидел на коне так, словно родился в седле. Он прекрасно решал арифметические задачи (что не всегда удавалось наставнику) и не видел причины, почему бы сыновьям не получить домик на дереве (который он и выстроил сам), а его смех мог согреть душу самого жестокого человека.
Эдмунд научил Энтони ездить верхом, научил стрелять, научил плавать. Сам отвез его в Итон, вместо того чтобы отослать в экипаже под присмотром слуг, и, заметив, как сын нервно оглядывает школу, которой предстояло стать его новым домом, потолковал с ним по душам, заверив, что все будет хорошо.
И оказался прав. Энтони знал это с самого начала. Отец никогда не лгал.
Энтони любил мать. Черт, да он отдал бы руку на отсечение, лишь бы она была здорова и счастлива. Но по мере взросления все, что он делал – каждое достижение, каждая цель, надежды и мечты – было связано с отцом.
Однако однажды все изменилось, его мир рухнул. Позже Энтони часто размышлял, как странно, что жизнь может перевернуться за какое-то мгновение, и там, где секунду назад была твердая почва, возникают топи и зыбучие пески.
Это случилось, когда Энтони было восемнадцать. Он вернулся домой на летние каникулы и готовился провести свой первый год в Оксфорде. Его записали в Колледж всех душ, как когда-то его отца. Будущее казалось ясным и безоблачным, каким бывает только в восемнадцать лет. Он только что обнаружил существование женщин, вернее, они обнаружили его существование. Семья продолжала увеличиваться, и к уже существующим отпрыскам добавились Элоиза, Франческа и Грегори. Энтони едва сдержался, чтобы не закатить глаза к небу при виде Матери, беременной уже восьмым ребенком! Подобное положение казалось ему несколько неприличным! Подумать только, такие старые, а все рожают детей!