Их по-прежнему вели, так же аккуратно
и уверенно. Гензель даже не оглядывался, его чутье уже подняло свою
заостренную акулью морду над поверхностью. Чутье говорило, что
загонщики уже очень близко. Пользуясь несравненно лучшим знанием
окрестностей, они постоянно находились рядом, но ни разу не
показались на глаза. Хороший навык, прикинул Гензель. Выдающий
крайне настойчивое желание встретиться. По его расчетам, встреча не
должна была заставить себя ждать — через полста метров переулок,
которым они шли, круто изгибался, а вокруг было множество
подворотен самого заброшенного и зловещего вида. Если бы встречу
планировал он сам, это место было бы со всех ракурсов идеальным для
засады.
— Эй, сестрица! — окликнул он
Гретель, шедшую на пару шагов впереди. Обычное дело — погруженная в
собственные мысли, она не следила за скоростью шага, а шаг этот
порой был не по-девичьи стремителен. — Постой-ка, не лети!
Она подняла на него свои прозрачные
глаза:
— Что такое, братец?
— Похоже, кто-то жаждет с нами
встретиться.
Кажется, это не произвело на нее
никакого впечатления.
— Грабители? — только и спросила
Гретель. Таким тоном, каким обычно осведомляются о том, не
припустит ли к вечеру дождь.
— Едва ли, — он покачал головой. —
Слишком ловки. Вспомни, пожалуйста, нет ли у нас в Лаленбурге
знакомых, коим не терпится с тобой поговорить?
Гретель пожала плечами, которые
казались худыми и острыми даже под грубым мужским дублетом. Едва ли
кто-то, кроме стражников при воротах, вообще распознал в ней
женщину. Грубые потрескавшиеся ботфорты выглядели ничуть не
элегантно, зато служили зримым доказательством многих отсчитанных
миль. Да и потертый берет, под которым скрывались коротко
остриженные волосы белого, как тополиный пух, цвета, не был верхом
изящества. Даже двигалась Гретель не по-женски целеустремленно,
резко, совершенно не пытаясь придать своим движениям грациозность.
За спиной у нее висела бесформенная походная сумка из потрепанного
брезента. Словом, совсем не тот тип девушки, на который позарилась
бы охочая до женского общества лаленбургская чернь.
— Мы давно не были здесь, братец, —
сказала она.
— Четыре года. Кто-то мог
соскучиться. Приличный срок, а?
— Смотря для чего.
— Или для кого. Возможно, с тобой не
терпится встретиться кому-то из старых клиентов с хорошей памятью?
У тебя ведь, помнится, было много контрактов здесь?