– К чему?
– Чтобы пить этот самый апельсиновый сок.
– Значит, доктор Домби донес об этом и дела мои совсем плохи?
– Ты дурак, Драч. И всегда был дураком. Чего же мы здесь разговариваем? Это не лучшее место.
Окно в ближайшем корпусе распахнулось, и оттуда выглянули сразу три головы. По дорожке от второй лаборатории бежал, по рассеянности захватив с собой пробирку с синей жидкостью, Дима Димов.
– А я не знал, – оправдывался он, – мне только сейчас сказали.
И Драча охватило блаженное состояние блудного сына, который знает, что на кухне трещат дрова и пахнет жареным тельцом.
– Как же можно? – нападал на Геворкяна Димов. – Меня должны были поставить в известность. Вы лично.
– Какие уж тут тайны, – отвечал Геворкян, будто оправдываясь.
Драч понял, почему Геворкян решил обставить его возвращение без помпы. Геворкян не знал, каким он вернется, а послание Домби его встревожило.
– Ты отлично выглядишь, – сказал Димов.
Кто-то хихикнул. Геворкян цыкнул на зевак, но никто не ушел. Над дорожкой нависали кусты цветущей сирени, и Драч представил себе, какой у нее чудесный запах. Майские жуки проносились, как тяжелые пули, и солнце садилось за старинным особняком, в котором размещалась институтская гостиница.
Они вошли в холл и на минуту остановились у портрета Грунина. Люди на других портретах улыбались. Грунин не улыбался. Он всегда был серьезен. Драчу стало грустно. Грунин был единственным, кто видел, знал, ощущал пустоту и раскаленную обнаженность того мира, откуда он сейчас вернулся.
* * *
Драч уже второй час торчал на испытательном стенде. Датчики облепили его, как мухи. Провода тянулись во все углы. Димов колдовал у приборов. Геворкян восседал в стороне, разглядывая экраны и косясь на информационные таблицы.
– Ты где будешь ночевать? – спросил Геворкян.
– Хотел бы у себя. Мою комнату не трогали?
– Все, как ты оставил.
– Тогда у себя.
– Не рекомендую, – посоветовал Геворкян. – Тебе лучше отдохнуть в барокамере.
– И все-таки.
– Настаивать не буду. Хочешь спать в маске, ради бога…
Геворкян замолчал. Кривые ему не нравились, но он не хотел, чтобы Драч это заметил.
– Что вас смутило? – спросил Драч.
– Не вертись, – остановил его Димов. – Мешаешь.
– Ты слишком долго пробыл в полевых условиях. Домби должен был отозвать тебя еще два месяца назад.
– Из-за двух месяцев пришлось бы все начинать сначала.