Через полчаса мы не спеша направились домой, взявшись за руки и
вызывая неподдельное удивление у немногочисленных коллег,
попавшихся навстречу.
Вопреки моим опасениям, нам с Антоном было очень комфортно
вдвоем на одной жилплощади. Он не разбрасывал носки и не храпел, а
Тим очень быстро привык к его постоянному присутствию в моей
квартире и даже позволял периодически себя погладить. Для чаура это
было удивительно – он плохо переносил любое вторжение в свое личное
пространство. Кроме меня, конечно.
Мы приходили домой, в четыре руки готовили что-нибудь
незамысловатое, а потом с удовольствием смотрели фильмы, обсуждали
работу, жизнь, книги и даже пару раз просто гуляли по ночным
улицам. И постоянно обнимались…и целовались. Ночи были
по-настоящему особенными. Меня любили, меня боготворили, мною не
могли никак налюбоваться и насытиться. Казалось, что Антон ждал
меня минимум последние лет десять и теперь не мог поверить своему
счастью и нуждался в постоянном подтверждении того, что это не сон
и не игра его воображения. Иногда, правда, мне казалось, что во
взгляде и выражении лица парня мелькает какое-то странное
выражение, из-за чего он хмурился. Но на все вопросы Антон отвечал,
что мне это все кажется. А я перестала спрашивать, понадеявшись,
что со временем сам расскажет.
Но полная идиллия на личном фронте омрачалась полным провалом на
рабочем. За две недели наших дежурств сдвигов не было никаких. Мы
обследовали уже шесть районов, но там было тихо, как в детском саду
ночью. Странным было и то, что количество пропавших людей не
увеличивалось и никак не связывалось по территориальному признаку.
Хотя, по логике, количество переселенцев должно было увеличиваться,
следовательно, и жертвы должны были быть. Я весь мозг себе сломала,
постоянно гоняя эти мысли. Мне все время казалось, что мы что-то
упускаем. Что-то очень существенное. Но вот что именно?
Антон в такие моменты садился рядом, клал мою голову к себе на
колени и снимал резинку с волос, рассыпая пряди. А затем начинал
медленно массировать кожу головы, вызывая у меня вполне натуральное
мурлыканье от удовольствия. Естественно, что через пару минут
беспокойные мысли улетучивались, давая мне такой долгожданный
отдых. Я боялась себе признаться, но чувство симпатии к парню уже
давно переросло в крепкую влюбленность…если не в любовь…