- Марин! Есть хочу! – кричит от двери муж. Ни извинений, ни сожалений.
- Мой руки и проходи на кухню. - Ставлю разогревать ужин, отправляя маме сообщение, чтобы нас не ждала.
- Чем занималась весь день? – безразлично интересуется Андрей, активно работая вилкой.
- Помогла маме с готовкой, постирала, убралась, - отчитываюсь, не понимая, зачем ему это надо.
- А без помощи маме обойтись не могла? – начинает заводиться. – Тебя прям магнитом туда тянет!
- А куда ещё меня должно тянуть, если я мужу не нужна? – не остаюсь в долгу.
- Я работаю! Устаю! – переходит на крик.
- Да! Устаёшь для нас! А для друзей ты не устаёшь! – срываюсь и я.
- Задолбала! Меня сегодня не жди! – вскакивает и, хлопнув дверью, уходит.
Ну вот и поговорили. И нахрена козе баян? Что есть – что нет. Лёша хлопает глазками, не понимает, плакать, или не стоит.
- Пойдём, солнышко, - достаю своё сокровище и иду в детскую. На кухне уберу потом, ночью.
Уложив Лёшу спать, прохожу в гостиную, включаю негромко музыку и отдаюсь танцу. Меня это занятие хорошо успокаивает, выветривает все ненужные мысли, оставляя тёплое спокойствие внутри.
Джейк
Марина на ужин не появляется, и в течении вечера – тоже. Вся сущность рвётся к ней, удостовериться, что в порядке, прикоснуться, услышать «да». Кусок в глотку не лезет. Перед глазами прозрачные глаза, покрытые поволокой страсти. Членом чувствую жар её плоти.
- А чего Марина с Лёшкой и мужем не пришли? – ненавязчиво интересуюсь у Даши.
- Наверное, решили отдохнуть, - задумчиво отвечает Даша. – Пойду, отнесу им пирожки.
- Давай я схожу, - торопливо предлагаю. – Заодно Алёшку потискаю.
- Ну, сходи… Отнеси… - оторопело смотрит отец.
С ключами и пирожками спускаюсь вниз. В ногах мандраж то ли от желания встретиться, то ли от нежелания увидеть её в счастливых объятиях мужа. Осторожно открываю дверь в квартиру, прислушиваясь к тишине, пытаясь выловить посторонний, ненужный шум. Проходя по коридору, улавливаю восточную музыку, льющуюся от центральной двери. Прохожу в комнату и замираю, открыв рот. Рина с закрытыми глазами извивается в такт барабанам, дёргая бёдрами, переходящими в плавную дугу к груди. Включенный торшер на тумбочке, создаёт тени, танцующие отдельно. Каждое движения кричит: «Трахни меня», и я еле держу себя в руках. Волна, ещё одна, поворот, взмах ногой, и она резко оседает на пол. Не слышу конца музыки, не вижу конца танца, только голубые, прозрачные глаза, гипнотизирующие меня, затягивающие в свой омут. И я уже не у двери. Я прижимаю её к полу, вдавливаясь бёдрами, умоляя взглядом сказать: «ДА».