– Только чтобы руки не распускать, – сказала Раиска и легко вспрыгнула в «газик».
«Газик» рванул вдоль по улице, и последние слова, что донеслись до Анатолия, звучали так:
– К девяти привезешь меня обратно, а то отец убьет.
– Со мной не тронет.
– Дурак, он и тебя убьет.
Тут они начали смеяться, и Анатолий остался в облаке серой пыли.
Что между ними произошло, Анатолий так и не узнал. Но на следующий день Раиска пришла в школу в жемчужных бусах почти до пупа, правда, никто в школе не мог отличить настоящий жемчуг от пластикового.
Хаменко ждал Раиску у школы с букетом роз, презрев общественное мнение. Он был ей как раз по плечо, но вдвое шире – он был похож на сейф, а волосы совершенно черные, прямые, на пробор, лицо прижатое, из мелких черт под покатым лбом. Некрасивый. Анатолий куда привлекательнее.
Вся школа смотрела, кто из окон, кто со двора.
Он отдал Раиске цветы, потом поцеловал ей руку – вся школа видела, как поцеловал руку, считай, что город будет знать к вечеру. Повел ее к «газику», и Раиска громко сказала:
– У тебя что, на «Волгу» денег нету?
В девять Хаменко привез ее домой, чтобы отец не сердился. Отец еще не знал, сидел с утра дома, опохмелялся, а мать хоть и знала, но молчала – всех боялась.
Анатолий схоронился под сиренью у них в палисаднике.
Он слышал, как подъехал «газик», как хлопнула дверь. Ему было плохо от ревности, даже тошнило. Он хотел убить этого Хаменку, но если убьешь, то пойдешь под суд, и тогда прости-прощай любимая Раиса!
Хаменко подвел Раису к двери.
– Как тебе? – спросил он.
Раиска не ответила, а стала целоваться. Она вздыхала, пускала горячий воздух ноздрями и руками совершала неприличные жесты, так что Хаменко сказал:
– Пошли ляжем в канавку, а то я не удержусь.
Раиска захохотала и побежала в палисадник.
Хаменко стоял в тени забора, все пытался закурить, руки у него тряслись, он грубо матерился, но почти беззвучно. Только Анатолий слышал и размышлял – как бы сейчас убить Хаменку? Но нечем было его убить.
Было тепло, почти жарко, воздух был неподвижен, гудели комары. Анатолий сидел в кустах под окном Раисы, в занавеске была щель, он смотрел в щель, как Раиска не спеша готовится ко сну. Она стянула через голову платье, совсем легкое, голубое, осталась в одних кружевных трусиках – ничего больше не носила.