Но странное дело: Шарль даже сумму выкупа уточнять не стал, что-то ему от них надо иное. А палач наш, польщенный вниманием главаря, расцвел, муха навозная, разговорился. И все, сволочь, со мной норовит поделиться, как с образованным человеком. С окружающим быдлом ему скучно, его в образованное общество тянет, умом блеснуть и знаниями похвалиться. Пока железный прут в огне раскаляет, он со мной калякает, а когда прутом в живого человека тычет, мэтр замолкает завороженно, только глазки масляно так блестеть начинают. Живи он в Москве двадцать первого века – нашел бы себя в роли мелкого чиновника, там, где людей можно морально пытать, но и здесь не пропал – развернулся. Вот уж кто удачно вписался в эпоху!
– Если ты думаешь, юноша, – это мэтр так ко мне обращается, – что у нас в пыточном деле царит полная анархия, ты крупно заблуждаешься. Целая наука о пытках существует, и если бы в Парижском университете было хоть одно профессорское место по этой дефицитной специальности, я бы сейчас преподавал в Сорбонне, а не торчал в богом забытом лесу!
– Вот как? – бубню я, пытаясь дышать через рот.
Всю жизнь я учился, чтобы приносить людям выздоровление. Больно видеть, как терзают здоровое человеческое тело! Я отворачиваюсь, но назойливый голос проникает в уши даже сквозь дикие вопли несчастного рыцаря.
– Есть бичевание, скажем, мягкое – розгами или кнутом с кожаными ремешками, а есть и построже – железными цепочками или палкой, что рвет мясо и крушит любые кости.
Я сглатываю.
– Еще есть ослепление – кипяточком бурлящим или таким вот железом… – На моих глазах бывший палач вдруг проворно тычет раскаленным прутом в глаз рыцарю.
Отчаянный вопль заставляет вспорхнуть в небо всех окрестных птах, с омерзительным шипением раскаленный добела стержень выжигает глазницу. Рыцарь бессильно обвисает на ремнях. Толпа вокруг радостно гомонит, требует окатить сеньора водой, чтобы тот не валял дурака и не ломал всем потеху.
– А ну тихо! – шипящий голос палача с легкостью перекрывает гомон толпы. – Пусть повисит, сил наберется, они ему еще понадобятся, хе-хе. А мы пока к следующему господину…
Он продолжает как ни в чем не бывало:
– Неплохо еще ухо обрезать, но не все сразу, а ломтиками тонкими, стружечкой. Зубы хорошо напильником точить, еще лучше – сверлить, а потом рвать. Тут главное – не спешить. На первый, невнимательный взгляд зубов очень много, но и они когда-то кончаются, а потому работать с ними надо бережно, с прилежанием.