7
Поход в «Мираж». Геля танцует стриптиз
Придя домой, я первым делом позвонила Саше Хольгеру. Постоянно напоминая себе, что мне на него наплевать, я набрала номер и сказала «Привет», понятия не имея, что скажу потом.
Дальше все выглядело так:
– Привет!
– Э… Привет (после паузы, без энтузиазма).
– Как жизнь?
– Да так… ниче ваще… (сдержанно).
– Чего делаем?
– Да ваще ниче…
– Я вот подумала, – мосты сожжены, – не хочешь сегодня вечером сходить со мной в ночной клуб?
На другом конце – раздумье и растерянность.
– Да я вроде собирался в гости…
– Слушай, не так уж часто я звоню и приглашаю тебя в клуб! – Я неожиданно рассердилась. – Можешь один день обойтись без своих гостей. Или пойдешь туда завтра. Я ведь могу и передумать.
– Хм… – Саша размышлял. – Тебе что-то конкретное от меня надо?
– Ничего мне от тебя не надо! – Мне надоело препираться. В конце концов, я ему сама звоню! Такую честь оказываю! Мог бы оценить мой подвиг, только куда ему! Счастья своего не понимает! Хотя сейчас-то уже без разницы… – Последний раз спрашиваю – пойдешь или нет?!
– Ну ладно, – услышала вдруг я, уже почти потеряв надежду. – Когда и куда идем?
Положив трубку, я некоторое время стояла у телефона, сдавленно хихикая от радости. Согласился! Как это, оказывается, просто! А я-то целых полгода ходила вокруг да около, лишний раз взглянуть на него, принца прекрасного, боялась. Зато теперь, когда меня больше не интересовали его чувства ко мне, я могла делать с ним все, что хочу.
Все шло к тому, чтобы поминки по «мне прежней» удались на славу. До вечера оставалась куча времени, которое я потратила на выбор наряда и макияж. Перерыв платяной шкаф, я нашла нечто, отлично подходящее, по моему мнению, для ночного клуба, – черные шелковые брючки в обтяжку и мамину черную кружевную блузу. Блуза была великовата, и из ее глубокого ворота то и дело выпадали плечи, но я подумала, что так даже пикантнее. Волосы я свободно распустила по спине, вдела в уши серьги со стразами, обвела глаза тонким черным контуром, накрасила губы ярко-розовой помадой, посмотрела на себя в зеркало и решила, что мне вполне можно будет дать лет двадцать пять.