Анна удивленно подняла брови, но промолчала.
– А-а. Вы, похоже, удивлены. Но я же сказал вам, что у нас есть свои собственные пути сбора и хранения информации. А также и собственные критерии оценки профессиональной подготовки, мисс Наварро. Так вот, то, что выделяет вас на общем фоне, естественно, с точки зрения наших интересов, это специфическая, присущая только вам и никому больше сумма навыков. Вы обладаете подготовкой в проведении стандартных «ревизий», составлении протоколов допросов, но, помимо этого, имеете опыт в расследовании убийств. Благодаря этому вы становитесь, если можно так сказать, уникальной личностью. Но пора переходить к сути дела. Было бы просто несправедливо не сказать вам, что мы подвергли вас самой доскональной проверке, какая только возможна. Все, что я намерен сообщить вам – абсолютно все мои заявления, утверждения, догадки, предположения или намеки, – должно рассматриваться как сведения наивысшего уровня секретности. Мы понимаем друг друга?
Анна кивнула.
– Я вас слушаю.
– Превосходно, мисс Наварро. – Бартлет вручил ей лист бумаги, на котором был напечатан список имен с указанием дат рождения и стран, где эти люди жили.
– Я не понимаю. Мне, что, нужно войти в контакт с этими людьми?
– Нет, поскольку вы, как известно, не занимаетесь спиритизмом. Все одиннадцать человек, перечисленных здесь, уже умерли. Причем все они покинули эту юдоль слез в течение последних двух месяцев. Некоторые, как вы, конечно, заметили, скончались в Соединенных Штатах, кое-кто в Швейцарии, Англии, Италии, Испании, Швеции, Греции… Смерть каждого наступила, предположительно, от естественных причин.
Анна пробежала глазами список. Два имени из одиннадцати оказались ей знакомы. Один был представителем семейства Ланкастеров, семейства, которому когда-то принадлежало большинство сталелитейных заводов страны, хотя теперь оно было более известно благодаря многочисленным пожертвованиям и другим формам филантропической деятельности. В перечне был упомянут Филип Ланкастер, которого она считала давным-давно покойным. Еще одно знакомое имя – Нико Ксенакис, – возможно, принадлежало семейству греческих судовладельцев. Хотя Анна знала эту фамилию главным образом в связи с другим отпрыском этого рода – человеком, прославившимся в бульварных газетах как повеса и распутник еще в шестидесятые годы, когда он кутил со множеством молодых красавиц из Голливуда. Ни одно из остальных имен не вызывало у нее никаких ассоциаций. По датам рождения она увидела, что все перечисленные люди были стариками – кто лет восьмидесяти, а кто и под девяносто.