— Будет рассчитана сумма обременения, которую наследники, принявшие наследство, обязаны выплатить кредиторам в течение месяца, и после этого смогут вступить в права наследства. Прочее имущество будет также разделено согласно вашим долям, ваше право — принять его в натуральном виде или прямо сейчас заявить о реализации с аукциона.
Произнеся эту кошмарно-юридическую справку, нотариус уселся, придвинул к себе лэптоп и углубился в расчеты.
— До меня дошел глубокий смысл фразы «плюнуть ему на могилу», — прошептала я Лайеллу. — Дед был еще большим паршивцем, чем мы о нем думали. Как он наделал столько долгов?
Вопрос был более чем риторическим. У нас на родине давно прошли те времена, когда люди вовсю пользовались кредитами непонятно на что, но и проценты у нас никогда не были настолько огромными, как в странах Ифрикии. Можно сказать, что у нас, напротив, все помешались на разумном потреблении, и покупка чего-то новомодного больше порицалась, чем взывала зависть, а «звезды» вот уже лет тридцать как хвастались в социальных сетях переходящими из рук в руки вечерними нарядами… В каждой стране есть свои странности, подумала я, но такие огромные суммы не на машину или недвижимость? Дом ремонтировал? Поставил там сантехнику из чистого золота? Почему банк вообще дал кредит человеку с небольшими доходами? На что? А частные кредиторы? Кто ссужает деньги тому, кто и так увяз в долгах по уши?
— Стоимость принятого наследства — пять миллионов пиастров, стоимость долей: Университет Гануа — шестьдесят процентов, доктор Крэсвелл — десять процентов, мистер Делано — тридцать процентов. Таким образом, размер обременения составляет: Университет Гануа — двести сорок шесть миллионов пиастров, мистер Делано — сто двадцать три миллиона пиастров, доктор Крэсвелл — сорок один миллион пиастров.
— Университет целиком стоит меньше! — завопил профессор Вальстрад, от отчаяния дергая себя за волосы.
— У нас есть горилла, — вмешался кто-то из его коллег. — Продадим ее в зоопарк Вестландии, все равно она только и делает, что жрет и спит.
— Сорок одна тысяча таллиров, — пробормотала я. — Недешевая выходит штучка…
Лайелл, конечно, не стал поворачиваться ко мне, сидя в своем кресле, и я положила обе руки ему на плечи.
— Это неважно. Думаю, и отец, и мать, и Джоанна, и ее родители, и я — все разделим эти деньги между собой. Ты заслужил.