Их появление чувствую кожей. Прошибает пот, полыхают внутренности, а мурашки прыгают вдоль позвоночника. Копчик, вместе с ягодицами, пытаются выпрыгнуть из тугих джинс и бежать наперегонки к приятелям.
- Привет, пропащая, - подходит сзади Яр и чмокает в щёку. – Познакомишь с друзьями?
- Пришлось постараться, чтобы найти тебя, - проделывает то же самое Ник, вторгаясь в моё пространство.
Знакомлю всех с парнями и замечаю облизывающие взгляды девчонок, устремлённые на моих ребят. Типичные движения самок, вышедших на охоту. Кто-то укорачивает юбку, выставляя неестественно бедро с ногой, кто-то расстёгивает пару лишних пуговиц, показывая стоимость кружевного белья.
- Твой брат просто охренительный. Представляю, какой у него мощный член, судя по бугру в области ширинки. С удовольствием пососу леденец, прежде чем устроить скачки, - жарко шепчет на ухо Варя, капая слюнями. – Ник тоже лапочка, но он, кажется, запал на тебя, так что согласна поделиться.
Она издевается? Нахрена мне рассказывать о своих сексуальных фантазиях с участием Яра? Как, она думает, я должна отреагировать? Запрыгать на месте и захлопать в ладоши? Или подбежать к Яру, расстегнуть штаны и вывалить для подруги его хозяйство? Пускай начинает пристраиваться языком, чего время терять.
Варька приподнимается на мыски, наваливается на моего брата, что-то ему нашёптывает, слюнявя ухо, он ей отвечает, навесив фирменную улыбку. Это он старается быть вежливым или соглашается на её предложение? Уже представляет Варю на коленях с широко открытым ртом? Козёл! Братик называется! Фу, блин. Тошнота к глотке подступила.
Залпом выпиваю коктейль и бегу на танцпол. Внутри сворачивается месиво из злости, ревности и жадности. Умом понимаю, что Яр не слишком приемлемый выбор с учётом наших родственно-бумажных связей, но попробуй сердцу объясни политику партии. Оно до сих пор кровоточит от Варькиных слов, стекая с каждым моим движением на полированную поверхность пола.
- Всё бегаешь, оленёнок? – касается спины Ник, прижимаясь всем телом.
- Почему оленёнок? – поворачиваюсь в его руках и играючи пробегаю пальцами по груди.
- Имя созвучно, и глаза такие же огромные. Смотришь в них и тонешь.
Как по команде, басы затихают, уходят на задний план, тают, заменяясь ноющим стоном скрипки. На сцене появляется новая группа, и солист завывает рыдающий медляк, перемежая слова с гитарным воем. Мы не смотрим туда, не можем расцепить взгляды, проникающие глубоко внутрь.