Не успел он сделать и пары шагов, как онемевшая нога подвернулась. Даня не упал. Чудом он сохранил равновесие. Но в ступне что-то неприятно хрустнуло, и боль пронзила всю ногу до самого паха.
Он все еще бежал. Он приказал себе «расцепиться» с болью. Отойти от нее подальше. Не вчувствоваться в нее. Как будто ее нет. Но долго так продолжаться не могло.
Теперь ему явно не хватало скорости. Парень с секирой понемногу сокращал дистанцию, их разделявшую. Сорок метров. Тридцать. Двадцать. Вот уже за спиной, дышит в затылок, выбирает момент для удара.
До развалин станции метро «Университет» оставалось, самое малое, четыреста метров.
«Ладно. Придется драться. Ой, как не хочется. И надо же было с какими-то жалкими олухами, шпаной, бродягами бестолковыми влететь по полной программе!»
Впрочем, у него еще оставалась надежда. Возможно, Немо почуял грядущие неприятности, и команда вышла его встречать. Очень бы хотелось. Но даже с учетом этого – далековато. Не видно его оттуда. И чужаков не видно.
А если?
«Поможем девочкам…»
Даня вильнул в сторону, уходя от смертоносной секиры, и полез на мусорную гряду, щедро вкладывая силы в быстроту движений. Гряда шла вдоль границы бывшего проспекта на протяжении двадцати или тридцати метров и была достаточно высокой, чтобы двух бегунов, затеявших посоревноваться на ней, заметили издалека.
Чужак полез вслед за ним. И второй – в десятке шагов за первым – сделал то же самое. Даня завыл от боли и рванул по гребню, ощущая, как по ступне то и дело лупит невидимый молоток.
«Ну же! Где ж вы, девочки? Что, постирушку, вашу мать, затеяли?!»
И тут пулеметная очередь косо прошлась по груди чужака. Секира полетела в одну сторону, сам он в другую… Но второй, как видно, глупый, неопытный человек, решил не отпускать добычу – вот же она, под самым носом, хроменькая! Ату ее! Он получил пулю в голову и упал, едва не задев Даню острием тесака.
Остальные двое преследователей с пулеметом спорить не решились и резво повернули назад.
Даня остановился. Хрипя, он сел, отер кровь с лица, а потом повалился на спину.
– Какого хрена… – пробормотал он, закрывая глаза.