– Пожалуй, могу.
– У тебя тут есть запасная аптечка, я знаю. Возьми шприц и вколи мне морфинала… одну ампулу. Не больше! Вечером я должен быть на ногах. А потом… в общем, врачебное мероприятие.
Она легким движением поправила волосы. Молчала. Смотрела на Даню испытывающе.
– Разъясни-ка мне, это как же, не болтовня была детсадовская, а ты и на самом деле не хочешь меня?
Генерал усмехнулся.
– На свете есть много вещей поважнее.
– Положим, глупости говоришь.
– Ты не поняла меня, Катя. По правде сказать, я не знаю, хочу я тебя, или нет. Ты была для всех нас матерью, и до сих пор осталась. Мне и в голову не приходило…
Дане, конечно, приходило в голову, и не раз. Но сейчас ему нужна была команда, работающая как часы, старая добрая команда, которая до сегодняшнего утра готова была без посторонней помощи атаковать весь мир. Имелась еще и иная причина… В общем, генерал готов был сочинять убедительную ложь пудами и километрами, только бы Катя сыграла свою роль просто и без церемоний.
– Не очень-то я тебе верю… Но со шприцем, откровенно говоря, выйдет лучше, чем без него. Ты только не обижайся, Даня.
– Катя… Ты не станешь для меня женщиной, я не стану для тебя мужчиной. Все останется на своих местах. А теперь хватит болтать и выдрючиваться. Займись делом.
Катя молча раздела его. Торопливо, небрежно, как раздраженная мамашка стягивают с мальчугана майку, пропахшую потом. «Где ты гулял? Почему изгваздался, как поросенок?» Столь же торопливо сняла собственную рубашку… сняла, и только потом догадалась потушить верхний свет, а вместо него зажгла настольную лампу, но и ее загородила какой-то бытовой мелочью – Даня не обратил внимания, какой именно, – оставив в комнате лишь неровный плеск бледности… Катя суетилась. Такого генерал не замечал за ней прежде.
Он было подумал: «А она сама… не врет ли часом? Может, ей хотелось сделать меня своим мужчиной… Только кривлялась, мол, Кроха-Кроха… Четыре года нет его, а Катя – не железная». Но потом эту тщеславную мысль сменила другая, более здравая и для способа думать, присущего Дане, очень характерная: «Да все бабы волнуются, когда думают об этом…»
– Ты южанка?
– Что?
– Я говорю, ты родом с юга? Только не с юга Москвы, а вообще – с юга? Ты смуглая, как корка пшеничного хлеба… я ел такой несколько раз.
– Заметил-таки? Эту кожу ты видишь каждый день.