Они вместе подошли к дверям приюта. Многоголосый гул усилился, а сквозь него стал слышен еще какой-то нарастающий шум. С главной дороги доносилось позвякиванье колокольчиков на конских сбруях, слышались призывные крики сокольничих, смех, разговоры, приглушенный стук копыт по заросшей травою обочине, которую всадники предпочитали открытой проезжей части. Чей-то свадебный кортеж приближался к приюту.
– Говорят, первым должен проехать жених, – вымолвил Марк.
Он ступил с залитого светом крыльца в полумрак залы и повел Кадфаэля к шкафчику с лекарствами. Один ключ от шкафа хранился у Уолтера Рейнольда, управляющего аббатством, второй же был у брата Кадфаэля. Монах раскрыл суму и начал вытаскивать из нее принесенные снадобья.
– Ты что-нибудь знаешь о них? – спросил Марк, в котором любопытство взяло верх.
– О них? – пробормотал Кадфаэль. Он был всецело занят заполнением пустот на полках шкафа.
– О тех знатных людях, что едут сюда сочетаться браком. Мне известны только их имена. Да меня все это не так уж волнует, – произнес Марк с краской смущения на лице. – Но наши здешние подопечные, несмотря на язвы и увечья, прознали обо всем Бог знает как. Это событие греет их души, словно искра Божья. Похоже, любое яркое происшествие, отблески которого лишь падают и на них, куда действеннее моих стараний. И ведь это всего-навсего свадьба!
– Свадьба, – с серьезностью проговорил Кадфаэль, выкладывая из мешка склянки с мазями и пузырьки с настоями для примочек, приготовленными из альканны, анемона, мяты, норичника и овса с ячменем, – свадьба есть соединение двух жизней и, стало быть, дело отнюдь не презренное. – Он присовокупил к лекарствам еще и плоды горчицы: пасты и припарки из нее служили весьма эффективным средством борьбы с хроническими язвами. – Каждый мужчина и каждая женщина, прошедшие через это испытание, – продолжал он задумчиво, – безусловно должны переживать за людей, которым оно еще предстоит. Даже те, кого оно минуло, могут мысленно посочувствовать вступающим в брак.
Прежде чем переступить порог обители, Кадфаэль успел набраться житейского опыта. Он испробовал себя во всех видах житейского единоборства – за исключением брака. Впрочем, однажды он лишь чудом избежал брачных уз. Припомнив все это, Кадфаэль почувствовал некоторое замешательство.