(не) мой соавтор - страница 11

Шрифт
Интервал


Лучше бы и не знала. Чёртова богема. Мама дорогая, я-то думала, писательский и ролевой мир – весёлые подростки, которые остаются друзьями даже в сорок, и молодые мамы, которые начинают писать в декрете и обрастают тысячами читательниц. Ну и пара неудачливых алкоголиков на сдачу. А тут вот такое.

И ещё…

По голосу Лене было явно меньше сорока. Сколько лет ей было, когда они с Антом познакомились? И, что куда важнее, сколько было самому Анту?

Я прикрыла глаза. Чёрт. Во что я влипла, а? Даже в латиноамериканских сериалах такого не бывает.

– Я, гм, не могу не спросить, – очень осторожно сказала я. – Тебе было восемнадцать?

– Когда мы с ней познакомились?

– Например.

Я почти наяву увидела на лице Анта усталую улыбку.

– Да, Рэйн. Я несколько старше, чем может показаться.

– И то хлеб, – вздохнула я. – Выпьем за двойные стандарты? Я только что переживала, что у меня возникнут к тебе чувства и будет чёртов любовный треугольник, а тут уже впору пентаграмму рисовать.

Ант негромко засмеялся.

– Как я понимаю, чувства тут же пропали?

– На ближайшие полчаса – напрочь, – честно сказала я. – Я в слишком большом ужасе. Дальше будет видно.

– Передавай ужасу привет.

А ведь и правда ужас. Хочу в уютный домик, где никто никому не изменяет и все на всех женятся в последней главе. Можно даже в предпоследней.

– Ужас говорит, что ты крупно попал, – сообщила я. – Даже он в ужасе.

Ант промолчал. А я…

…Я вдруг вспомнила их письма, что я читала когда-то в инстаграме. Чужие письма, пусть и выставленные для всех. Я практически их не помнила, но основное содержание могла повторить даже сейчас. Циник во мне ехидно говорил, что я могла бы писать такие тексты даже с закрытыми глазами. Раз-два-три, как отбивать такт в музыкальной школе.

Но романтик… романтик считал иначе.

 

«Кажется, иногда куски твоего текста с успехом заменяют мне сон и воздух. И много чего ещё. Чёрные буквы на дне высохшего моря, и слова в скобках, и зачёркнутые строки, и сложное математическое уравнение под названием «поэзия».

Тебе».

 

«… Я хочу перевести часы назад и остановить стрелки. Вечер-ночь-утро, мне слишком мало тебя, и я испытываю адскую обиду на мироустройство.

Шесть дней. Всего-навсего.

И ловить тишину губами».

 

«… Интересно, вспомним ли мы сами десятилетия спустя, о чём всё это было? Каждый образ, каждая строчка, все шуршащие слова и миражи?