– Глупо, что ты столько времени терпел, – небрежно бросил Кадфаэль по-английски. – Сейчас бы все уже зажило, и ты бы забыл об этой ране. Ты что, дурачок? В нынешнем положении тебе придется научиться благоразумию.
– У англичан мне нечему учиться, – ответил юноша по-валлийски, по-прежнему качая головой, чтобы показать, что не понял ни слова. – И никакой я не дурачок, иначе был бы такой же болтливой сорокой, как ты, бритая голова.
– Тебя бы подлечили в обители у Брода Годрика, – с невинным видом продолжал Кадфаэль, – а так ты потерял столько дней.
– Глупые женщины, – нагло сказал юноша. – К тому же старые и уродливые.
– Эти глупые женщины вытащили твою светлость из воды и насухо отжали, – наконец взорвался Кадфаэль, отчеканивая каждое слово по-валлийски. – И если у тебя не найдется ни слова благодарности этим женщинам на языке, им понятном, то ты просто неблагодарная тварь, позорящая Уэльс. Да будет тебе известно, мой прекрасный паладин, что в мире нет ничего старее и уродливее, чем неблагодарность. А также ничего глупее. У меня прямо руки чешутся от желания содрать с тебя повязку, чтобы такой бесстыжий щенок немного помучился.
Теперь пленник сидел на каменной скамье выпрямившись, с разинутым ртом. Его красивое лицо стало совсем детским. Пристально глядя на Кадфаэля, он судорожно сглотнул и густо покраснел.
– Я втрое больше валлиец, чем ты, дурачок, – сказал Кадфаэль, остывая, – и, насколько могу судить, втрое старше. А теперь переведи дух и отвечай, но только по-английски, иначе, клянусь тебе, заговори ты со мной еще раз без крайней необходимости по-валлийски, я тут же уйду и оставлю тебя наедине с твоей глупостью, а это невеселая компания. Ну как, мы поняли друг друга?
Некоторое время юноша колебался, готовый прийти в ярость, так как не привык к подобному обращению, но затем откинул голову и расхохотался над собственной глупостью, восхищаясь хитро расставленной ловушкой. К счастью, природа наделила его добродушием, поэтому он не был безнадежно испорчен.
– Вот так-то лучше, – вымолвил обезоруженный Кадфаэль. – Конечно, можно насвистывать и важничать, но зачем притворяться, что ты не знаешь английского?
– Еще день-два, и я бы узнал, что меня ожидает. Мне хотелось сориентироваться.
– А нахальство должно было придать тебе сил? Не стыдно ли поносить святых женщин, спасших тебе жизнь?