Ядвига, услышав краем уха, что задумали два ловеласа, решительно взяла в руку помело и так обоих отоварила, что порядком помятые хлёсткими прутьями мужчины были несказанно рады, что ноги унесли:
– Я вам сейчас покажу, ироды плешивые, где Кузькина Мать ночует! Ишь, что удумали! Так и отпишу Царю Кощею, что вы его повеление не выполняете! – в синих глазах было столько холода, что оба приятеля сразу почуяли, что беда уже стучится в дубовые ворота.
– Ядвигочка, душа моя, ну, что ты, горлинка моя сизокрылая, шуток не понимаешь? На кой нам сдалась эта пигалица сопливая? Пойдём, прогуляемся, что ли? Совсем, смотрю, измаялась на службе у царя нашего, батюшки.
Стукнув ещё пару раз наглого упыря по костлявой спине для острастки, рыжеволосая ведьма утянула хозяина постоялого двора «Благородная Жаба» на сеновал. Она жутко не любила, когда кто-то наблюдал, как развлекается она. Зато сама обожала подслушивать, подсматривать и докладывать Царю Кощею пикантные подробности из личной жизни его разудалых подданных.
В жемчужно-сером полумраке тихо зашуршали стебли травы, и из-за края стога показалась огненно-рыжая голова со случайно запутавшимся в волосах васильком. Сосредоточенно сопя, молодая женщина лихо взобралась на самую верхушку. Вслед за ней, шумно пыхтя, брюзжа и отплёвываясь ряской, подымался спутник. Его колеблющийся животик то и дело выскальзывал из-под просторной рубахи.
Синие глаза Бабы-Яги задорно поблескивали, когда она видела, как страдает водяной. Он никогда особой удалью и не отличался, кроме, разве что, в постельных баталиях. Помогая себе левой рукой и головой, владелец питейного заведения затолкал наверх объёмистый рогожный куль. Из него кокетливо высовывался золотой хвост вяленого леща и пузатая глиняная бутыль.
Ядвига ловко приняла груз и деловито отодвинула его в сторону, освобождая дорогу кавалеру. И без того короткий сарафанчик задрался ещё выше, демонстрируя стройные искры и точёную лодыжку, а также небольшие аккуратные ступни. С них проказница уже успела стянуть новенькие сапожки из мягкой кожи.
Вигдар прекрасно понимал, что с этой рыжей заразой ухо надо востро держать. Иначе потом позора не оберёшься, если не угодишь. Только сделать это было практически невозможно. Бабёнка была настолько скандальной, склочной и непредсказуемой, что отступились и Кощей Бессмертный, и Змей Горыныч, и даже совсем уж непритязательный Иван-Царевич вкупе с Серым Волком.