- Ты в рубашке родился, бро, - весело втирал мне по дороге Джек,
он более разговорчивый был, - сколько лет здесь работаю, а из
камеры смертников в блок Си первый раз кого-то перевожу.
- Наверно в рубашке, - отвечал ему я, - накрайняк в футболке, я
тогда ещё маленький был, таких деталей не запомнил.
Оба охранника заржали. Идти тут было, не сказать, чтоб далеко,
так что очень скоро меня доставили прямиком к камере номер 13 в
блоке Си, она на втором этаже была.
- Специально для тебя подобрали, - подколол меня Пит, -
счастливая камера.
- Если вы про номер, парни, то угадали – мне с этим числом всю
дорогу везло.
- Да при чём тут номер, - озадаченно отвечал Пит, - просто в
этой камере за последние двадцать лет никого не убили и никто из
неё не самоубился, вот и всё.
- А в других камерах, выходит, самоубивались? – решил уточнить
я.
- Там всякое бывало - заходи, бро, чувствуй себя, как дома, - и
они оба загоготали на весь блок Си.
И первое же, что я увидел в этой камере на четыре персоны, был
Большой, друзья мои, Бонни, гроза и ужас всего, друзья мои,
Сан-Квентина…
А Бонни увидел меня и расцвёл,
как тот маков цвет. Аж до ушей растянул свой рот в
улыбочке.
- Кого мы видим, - весело
сообщил он мне, - нашего дорогого краснопузого комми мы видим. Ты
заходи, не стесняйся.
Остальные двое обитателя этой
камеры не сильно лучше на вид были – один такой же здоровяк, как
Бонни, но ростом всё же пониже двух метров, чёрный, а второй тощий,
как осиновый кол, и абсолютно лысый дохляк, типичный
наркоша.
- Ты можешь сразу под шконку
залезать, дружище, - продолжил издеваться Бонни, - и поближе к
параше. Потому что жизнь твоя с этого дня будет зависеть от моего
доброго расположения – пару дней, так и быть, поживи под шконкой, а
дальше посмотрим…
А ведь в камере-то смертников
мне куда как спокойнее было, подумал я, выпросил на свою голову
амнистию. А вслух сказал следующее:
- Слушай, Бонни, ты чувак
авторитетный, вопросов нет, рассказал бы ты только, чего до меня
докопался-то? Я тебе ничего плохого не сделал, косяков за мной
никаких не числится, мы вообще никак не пересекались до этого… чего
наезжаешь не по понятиям?
Бонни как-то слегка поувял, но
продолжил почти с тем же задором:
- А я с детства не люблю
коммунистов, вот и все мои объяснения.
- Ну я, конечно, уважаю твои
убеждения, но только я не коммунист и коммунистом никогда не был,
чтоб ты знал.