А ей нужна была уверенность, чтобы иметь силы биться с бюрократией, с человеческой черствостью, с тучей проблем, вылезающих ежедневно. Жизнь быстро научила Дашу, что рассчитывать надо на худший сценарий. Зато если вдруг случится что-то хорошее, сюрпризом будет. К сожалению, приятных сюрпризов было мало, все больше разочарования.
И все-таки трудно побороть в себе наивную надежду, что все наладится само. Глупо.
***
Малыш спал в кроватке. Даша постояла, глядя на него, а потом присела рядом, опустила руки и оперлась щекой на решетчатую стеночку. Маленькая пухлая лапка высунулась из под одеяльца. Выпуклый лобик, широкие бровки. Ее медвежонок.
Спазм в горле.
Надо укладываться, пока она тут не разревелась и не разбудила ребенка.
Да и поздно уже. Завтра ей надо было с утра с малышом на анализы, потом еще на прививку, ей их районный доктор и так пошла навстречу, приберегла вакцину, потому что вовремя не сделали, Максимка болел.
Даша быстро разделась и ушла в душ. Мылась и думала. Вернулась, залезла в постель и снова думала. Потому что не ждала она ничего хорошего от друзей и знакомых друзей бывшего жениха. И все же.
Полезла в карман, вытащила сложенную вдвое бумажку и прочитала:
Надеин Игорь Валентинович, звонить после 10.
И номер телефона.
Этого человека она не знала.
На следующее утро все было как всегда. Если не считать загнанного глубоко внутрь тревожного трепета на грани сознания. Даша делала все механически, как на автопилоте, а мысли, будь они неладны, все крутились вокруг этого предстоящего звонка. В конце концов она настолько дошла, что ее уже откровенно потряхивало.
Какая-то часть души с непонятной жаждой торопила события, а другая категорически отказывалась сделать это. Прямо как шлагбаум внутри. Даша как раз проезжала мимо небольшой церкви. Это было недалеко от поликлиники, а впереди все равно стоячая пробка. Казалось бы, вот он ответ про душевное спокойствие. Даша свернула в крайний правый ряд и притерла машину к обочине. Удалось даже удачно втиснуться на парковку.
Подхватила Максимку и пошла внутрь. Сейчас в церкви было пусто, только две старушки в платочках стояли в уголке и о чем-то тихо беседовали с третьей, сидевшей у стола, на котором были выставлены на продажу свечи и иконки. При виде ее посторонились, заулыбались ребенку. Даша иногда приходила в церковь после смерти папы. Ставила свечи за упокой. Традиция? Самоуспокоение? Пусть так.