- Потом всё так же шустро разберут?
- Не всё. Есть несколько базовых лагерей, где здания из брёвен
поставлены и есть приличные склады. Конкретно здесь уберут всё,
кроме туалетов и ям для мусора. Но уберут не сразу, а примерно на
неделю оставят фундаменты и охрану. Это на тот случай, если бригаде
понадобится вернуться.
Год выдался крайне удачным во всех отношениях, а потому
наступление нового – тысяча девятьсот сорок первого - Трофим
отмечал с лёгкой душой. Сослали их с Южного Урала, как социально
чуждых (отец при монархии был станичным атаманом), в тридцать
шестом. Жена самого Трофима – молодуха, только что родившая дочь -
в ссылку с мужем не поехала и оформила развод.
— И правильно тёща настояла на разрыве! – считал молодой
папаша.
На семью ссыльным полагалось триста килограммов (телега) имущества,
что осенью под Салехардом оказалось явно недостаточным. Выгрузили
неблагонадёжный народец на берегу Оби и велели ждать весны, когда и
решат компетентные органы, чем занять контингент, требующий
перевоспитания. И шестьдесят человек из трёхсот весны дождались. А
остальные… Первыми вымерли ссыльные из Средней Азии (этих карали за
многоженство). Затем прикопали цыган, которые никак не желали
околхозиться…
Весной власть решила, что со смертностью вышел некий перебори
выживших отселила ближе к Тюмени. Здесь уже явно пахло
цивилизацией: двенадцать часов на вёслах – и попадаешь в посёлок с
магазином, медпунктом и уполномоченным от НКВД. Любопытно, что
почти все жители посёлка оказались раскулачены, но сослали куда-то
из них лишь парочку. И школа… Единственное каменное здание… Ранее
служило кому-то домом. Однако, главное в школе не здание, а
учителя, конечно. Здесь весь педагогический коллектив, исключая
учителя немецкого, набран был из Ленинграда. Прямо из питерских
школ. А вот немецкий язык вёл по совместительству вечно пьяный
тракторист, который в Первую Мировую оказался в плену, … ну, а ныне
и в ссылке, соответственно, как возможный шпион и вообще человек,
видевший забугорную жизнь. Здесь Трофим вновь женился и даже
обзавёлся дочерью в тридцать девятом. Жена – такая же ссыльная, но
из украинских кулаков, а не из уральских казаков. И лишь только
поселенцы решили, что жизнь стала налаживаться, как грянул скандал
– пришли вести о пришельцах из будущего, в котором СССР вымер, а
буржуазия захватила власть. Мало того, сталинские репрессии,
оказывается, были осуждены, и, что особенно забавно, осуждены
самими же коммунистами задолго до краха Союза. Весь посёлок
напрягся и с нетерпением ждал смерти Сталина с последующим
расстрелом Берии, хотя, конечно, тринадцать лет – срок
большой.