– Послушайте, мистер Коркоран, кто же его подстрелил? Или, может быть, там был нож?
– Дело решил пистолет. А стрелял из него я, Вилли.
Мальчик моргнул, глядя на Коркорана, а затем присвистнул.
– Понимаю, – сказал он наконец. – Вы из тех, кто кричать не кричит, а сразу стреляет. Мне бы раньше догадаться. – Он смотрел на Коркорана другими глазами. – Как это было? – почтительно спросил он.
– Я увидел, как в кустах сверкнуло солнце на дуле пистолета.
– А он сидел в засаде и дожидался, тогда как вы ни о чем не подозревали?
– Приблизительно так.
– Подумать только, – сказал Вилли Керн, – что этот тип был когда-то мужем моей матери. Провалиться мне на месте, сэр, меня просто тошнит от этого.
– Посмотри-ка туда, Вилли. Твои друзья возвращаются, однако я не вижу между ними Ральфа Кромарти.
– Я задал ему перцу, он получил свое, и теперь по крайней мере десяток из наших ребят могут его поколотить. А до сегодняшнего дня таких не было. Такова уж натура. Если человека один раз как следует вздуть, у него пропадает боевой дух. Что ж до остальных, я их заметил уже с полминуты назад.
– Можешь не беспокоиться, партнер, я их остановлю.
– Ха! – ворчливо отозвался мальчишка. – Я в помощи не нуждаюсь.
– Ты не позволишь мне тебе помочь?
– Очень вам благодарны, но на своем коне я езжу сам.
– Но они тебя окружают, смотри!
– Значит, я разорву окружение пополам, – заявил бесстрашный боец, спокойно наблюдая за бегущими с разных сторон подростками.
В следующую минуту обе приближающиеся на полной скорости партии соединились. Круг замкнулся, и теперь преследователи двигались к центру, сужая этот круг, в середине которого стоял одинокий дуб на вершине холма.
– Что ты теперь будешь делать?
– Залезу на дерево, – зевая, ответил мальчик с нарочитой небрежностью. – Они же не умеют играть по-честному и закидают меня камнями, заставив спуститься вниз. Единственное, что остается, это прорываться.
– Что они с тобой сделают, если поймают?
– Изобьют до полусмерти, – ответил Вилли, словно примирившись с такой участью. – Это особенно интересно. Мне придется мотать из Сан-Пабло, но какая жалость, что я не увижу синяков на их рожах.
Он усмехнулся про себя, но глаза у него горели, как у кошки, которая смотрит на беззащитную канарейку, запертую в клетке.
– Так ты не разрешаешь мне помочь тебе?