Грач оторвался от просмотра документов, с
одобрением смотрел на Казарцева и согласно кивал головой. И чем больше Глеб
говорил, тем отчётливее до меня доходило, что без кассации здесь не обойтись.
Он закончил речь, и на его место встала я. Смысла что-то доказывать в данной
ситуации не видела, но адвоката кормит язык, поэтому пришлось собраться и
выдать заученный текст.
Кажется, театральный талант пропадал и у
меня. Грач менялся в лице, хмурился, пролистывал папку с моими документами,
качал головой и посматривал в сторону Глеба. Тот внимательно наблюдал за мной,
оценивая свои шансы, затрату времени и просчитывая предположительное количество
заседаний.
Да, Глебушка. Я тоже так могу. Я уже пять
лет работаю на публику и вывожу на слезу отрепетированным голосом. Сидела бы на
месте Грача Тухикова, или Ольховская – всё было бы сыгранно за два захода. Я
профессионально играла интонацией, открыто смотрела в глаза судье и безбожно
врала о нервном истощение Марьяны, о её порушенных мечтах на большую, крепкую
семью, приплела длительную работу с психологом и попытки образумить мужа и
сохранить брак, лишь бы Матвей не изменял.
Из зала мы вышли с чувством выполненного
долга и с назначенным следующим заседанием через месяц. Входя в лифт, столкнулись
плечами, но моей злости хватило на резкую подачу вперёд, и Глебу пришлось
уступить.
- У тебя,
оказывается, есть зубки, Валерия Генриховна, - усмехнулся он, делая шаг вперёд
и проталкивая меня к стенке, отдающей холодной сталью. Душный воздух кабины смешался
с моим любимым L’Homme Ideal, обволакивая терпкой сладостью. – Какая речь,
какой ломающийся голос, сколько чувств, сколько экспрессии.
- Могу то
же сказать о тебе, Глеб Вадимович, - положила руки ему на грудь, приятно
поёжившись внутри от горячей рельефности под ладонями, провела вверх-вниз и
попыталась оттолкнуть, морща нос и демонстрируя свою неприязнь от его внедрения
в моё личное пространство. – Даже я, зная о блядской натуре Матвеюшки,
представила его с верёвкой на шее и отсутствием тяги к жизни.
Двери лифта с грохотом открылись, оторвав
высокомерного хама от меня и разбавив приторность сгустившегося морока. Вроде,
мы сказали достаточно друг другу для столь короткой встречи, и следовало бы
попрощаться и разойтись, что я собиралась сделать, но Глеб схватил меня за
запястье, дёрнул на себя и потащил в сторону туалета.