Весна в груди их не цвела.
При них леса не говорили
И ночь в звездах нема была!
А теперь послушайте, как у Лобачевского:
„Но вы, которых существование несправедливый случай обратил в тяжелый налог другим, вы, которых ум отупел и чувство заглохло, вы не наслаждаетесь жизнью! Для вас мертва природа, чужды красоты поэзии, лишена прелести и великолепия архитектура, незанимательна история веков…“
Думчев читал эти строки как-то торжественно. Но я так и не понял, что же общего между Тютчевым и Лобачевским.
И вот теперь, когда Думчева нет, я взял в руки томик Тютчева и труды Лобачевского, прочел снова те же отрывки и говорю:
„Да, Думчев был прав. В те дни я не понимал его. Теперь за это бичую себя“.
Почему-то сейчас вспомнился один разговор с Сергеем Сергеевичем. Это было утром в день моего отъезда из Ченска, когда я пришел к нему попрощаться.
Я сказал:
„Вот вы ведете поиски в разных областях науки. Но где же цель, в чем ведущая задача?“
„Чтоб стать микроскопом, живым микроскопом!“
„Вы смеетесь, Сергей Сергеевич“.
„Ничуть, – продолжал Думчев серьезно и просто. – Почему вы не желаете допустить, вообразить: человек делает разнообразные опыты и приходит к находке самых удивительных ферментов. Допускаете?“
„Допускаю“, – сказал я.
„А допускаете ли вы, что такие ферменты лежат теперь здесь, перед вами, на столе, в виде порошка? Человек принимает этот порошок. И вот…“
Думчев задумался.
„…И вот, – подсказал я, – человек видит мир как будто сквозь стекла микроскопа“.
„Почему – как будто? Мир перед этим человеком действительно начнет вырастать в масштабах, потому что человек начнет… – Думчев не закончил фразы и весело рассмеялся: – А здо́рово я над вами подшутил? Человек-микроскоп… могущественные ферменты… Не правда ли, какая нелепая, смешная выдумка? – Думчев смеялся все заразительнее и все веселее. – А вы вот-вот и поверили бы мне“.
Он схватил скрипку и заиграл мазурку Венявского…
Милая Поля! Я знаю, что все деньги Сергей Сергеевич тратил на опыты или на покупку лекарств для больных. При мне к Думчеву приходил хозяин домика и говорил: „Вам, доктор, ничего не остается, как броситься в море, – арендную плату вы мне не уплатили еще за прошлый год“.
Уплати же, Полина, по получении моего письма все, что причитается хозяину. Поселитесь с мамой в этом домике. Запри на замок лабораторию. Приеду – разберусь в записках, работах, опытах Думчева.