Дядя Костя не глядя нашарил в вазе перед собой лимон, подкатил к себе, так же на ощупь ухватил нож и двумя ударами развалил плод на четыре доли, каждую из которых с незначительными интервалами отправил в рот вместе с кожурой.
– Не вздумай повторять за мной, приятель, – сказал он невнятно.
Я закрыл глаза и сделал глоток. Вино пахло дубовой пробкой и ею же отдавало на вкус. Кроме того, оно показалось мне неприятно теплым и вяжущим, словно его делали из недозрелого винограда.
– Сева, – сказала мама. К своему бокалу она даже не притронулась. – Нужно тебе знать, что ты мой сын, но я тебя не рожала.
– Угу, – сказал я, больше занятый новизной ощущений.
– Ты мне не родной сын, – продолжала мама. – Я тебя нашла.
– В капусте? – уточнил я.
– В капсуле, – ответила мама.
– Даже созвучно, – ввернула тетя Оля и одобряюще улыбнулась мне.
– Не родной? – переспросил я, и до меня наконец дошел смысл ее слов.
Все молчали и глядели на меня. А я все еще не понимал, какой реакции они от меня ожидают.
– И что? – осторожно спросил я. – Ты хочешь меня отдать? Этим… родным и близким? Мне что, придется уйти от тебя?
– Да нет же, дурачок, – сказала мама и вдруг заплакала. Второй раз за последние дни.
– Ленка, перестань! – сказала тетя Оля. – Это тебе не идет. А ты, – обратилась она ко мне, – тоже не говори ерунды. Ты просто не понимаешь…
– Он все правильно понимает, – заступился за меня дядя Костя. – Это только в мыльных операх герой от таких слов вначале падает в обморок, а потом бьет посуду и уходит в горы. У парня здоровая, устойчивая психика. Первый удар он принял достойно, дай бог каждому…
– А что, будут еще удары? – спросил я, глуповато ухмыляясь.
– А то! – сказал Консул.
«Ладно, – подумал я. – Важное дело – родной, не родной… Это все генетика. Хромосомы всякие дурацкие… Главное – никто меня у мамы не заберет. Хорошо бы еще вернуться в колледж. Все остальное – ботва. И если другие обещанные «удары» окажутся той же силы, то чихать я на них хотел. Ну чем они еще могут меня ударить? Наверное, сейчас мне расскажут про настоящих родителей. Приоткроют тайну личности. Что же, у меня, как было сказано, устойчивая психика. Я готов».
– Я готов, – сказал я и шумно отхлебнул из своего бокала.
Мама вытерла слезы, высморкалась и продолжала:
– В сто тридцать шестом году, пятого октября по земному летоисчислению, во время патрулирования на окраинах звездной системы Горгонея Терция, мы получили сигнал бедствия.