– Зато у тебя есть я, ведь так?
– Конечно, так, балбесик. Я думаю, что… даже если бы не было на свете никакого Сидорова – да и нет, это же вымышленное имя! – если бы никто не вперся на мой корабль заявлять свои права на маленького рыжика, все равно я вернулась бы и забрала тебя. Ты меня и впрямь приворожил. И мы непременно были бы вместе, но только жизнь наша сложилась бы по-другому. Я осталась бы собой, а у тебя было бы другое имя и другое детство. Тогда, на Тайкуне, я непременно вернулась бы за тобой. Хотя…
– Что еще за «хотя», мамуля?!
– Зоя Летавина могла опередить меня.
Дядя Костя сидел на крыльце, привалившись к перильцам, и, похоже, дремал. В его руке зажат был стакан с апельсиновым соком, черная куртка небрежно наброшена на плечи. Неестественно бугрившийся бицепс казался надутым, и хотелось ткнуть к него иголкой, чтобы выпустить воздух.
– Эта чертова кошка… – сказал он сипло, едва только я приблизился.
– Ее зовут Читралекха, – на всякий случай напомнил я.
– Это не повод, чтобы орать все утро.
– Она будет злиться, пока вы не уедете.
– Ты тоже хочешь, чтобы мы уехали поскорее?
– Я?.. Пожалуй, нет. Это мама… она не очень-то любит компании.
– Раньше любила… Знаешь, как мы ее звали?
– Титания, – сказал я горделиво.
– Черта с два! – фыркнул он. – Титанией она стала много позже, когда начала коллекционировать скальпы…
– Какие скальпы?!
– Мужские. Не дергайся, дружок, это метафора. Так вот, мы звали ее Лешка-Многоножка. Потому что она была тощая, как паук-сенокосец, и всюду за нами ползала. И все время обдирала коленки. Отсюда другое прозвище – Ленка Драная Коленка. Мы, если хочешь знать, росли вместе.
– Я узнал об этом нынче утром.
– Да уж, наверное… Был такой поселок Оронго, затерянный в монгольских степях. Сейчас на его месте город с тем же именем, там живет моя мама, а из нашей прежней оравы не осталось никого. Кроме меня, потому что пока я на Земле, то живу в доме своей мамы.
– Значит, вы тоже маменькин сынок?
– Точно. Хотя, в отличие от тебя, своего отца я знаю. Мы даже виделись пару раз…
– Наверное, я тоже был бы не прочь повидать своего.
– Ты уверен?
– Что тут такого?
– Твой отец был аристократ из Черных Эхайнов. Что, смею заверить, не подарок. Скверный характер, дурные – по земным понятиям! – манеры. Склонность к насилию и немотивированному рукоприкладству. Тщательно культивируемая с детства ненависть к человечеству как к биологическому виду. Фактически мы находимся в состоянии войны.