Окинув городок внимательным взглядом, Дестри мигом отметил новую крышу, белоснежную, с еще свежей кровельной дранкой, и придирчиво огляделся вокруг, стараясь догадаться, что за новый человек появился в Уоме. А зашагав по улице, не миновал еще и первый поворот, как нос к носу столкнулся с Честером Бентом.
– Ух ты, лопни мои глаза, кого я вижу?! – изысканно приветствовал его Дестри. – Будь я проклят, если это не коротышка Чет Бент, разряженный в пух и прах! Не иначе как в воскресную школу собрался, а, Чет? Как дела, дружище? А покажи-ка ручки, старина, – маникюр все еще держится?
Честера Бента ни один человек в здравом уме не назвал бы коротышкой. Более того, у него в запасе была еще пара дюймов, благодаря которым он мог поглядывать на Гарри сверху вниз. Да и преимущество в весе, этак в двадцать пять фунтов, придавало ему некоторую солидность. Но Бент навсегда запомнил тот проклятый день, когда много лет назад пал жертвой неукротимой ярости этого бешеного Дестри, налетевшего на него с кулаками. Гарри победа тоже далась нелегко. За обманчиво мирной внешностью унылого, добродушного тюленя Чета скрывалась недюжинная сила, а за привычной усмешкой пряталась железная воля настоящего бойца. Трижды они сходились лицом к лицу и дважды их с окровавленными кулаками растаскивали добровольные секунданты, не желавшие поражения ни одному из них. Наконец в третий раз схватились на самом краю бассейна. Дело кончилось тем, что Бент рухнул на спину и не смог подняться, а Дестри стоял над ним, пока поверженный соперник не прошептал разбитыми губами, что с него хватит. С того достопамятного сражения кулаки Дестри больше не угрожали Бенту, Гарри стал к нему обращаться с добродушным презрением.
При этом не играло никакой роли то, что Честер с каждым годом богател, стал одним из самых преуспевающих людей в городе – ему принадлежал магазин и несколько домов. Более того, намеревался купить долю в золотых приисках. Все равно в глазах Дестри он по-прежнему оставался коротышкой Четом, и все благодаря той победе возле бассейна. Но Гарри совершил непростительную ошибку. Он не понял тогда и не догадался потом, что хотя на свете есть немало такого, что большинство людей с легкостью выбрасывают из памяти, черный миг, когда мужчина или мальчишка вынужден произнести разбитыми в кровь губами постыдные слова: «Довольно, я сдаюсь!» – невозможно ни забыть, ни простить.