А ещё она убила человека с помощью
магии. Она лишила Томаса Норроуэя глаза, она не раз пускала
в ход призванных существ, чтобы защитить свою жизнь. Балгурф
убивал и раньше, но впервые от его когтей
и клыков погиб благородный.
Нехорошее предчувствие терзало колдунью,
и руки сами потянулись к сумке. На коротком привале
Жанна отыскала дубовую веточку, которую теперь кромсала ножом,
вырезая колдовские символы. В тряском седле получалось
не слишком аккуратно, сталь плохо брала твёрдое дерево,
но колдунья не сдавалась. Эвен же спокойно ехал
рядом, даже не глядя на её занятие.
Притомившиеся кони шли быстрым шагом —
Жанна не решалась пускать их в галоп, памятуя
о тяжёлой поклаже. Изредка она оглядывалась назад, ища погоню,
и вскоре увидела где-то далеко отряд всадников, скакавший
следом. Кони обиженно заржали, но всё же потрюхали
быстрее.
Но вскоре дорога упёрлась в реку
Сёдр, и оказалось, что ехали они напрасно.
Мост оказался разрушен. Какой-то излишне
жадный крестьянин чересчур нагрузил телегу, и подгнившие опоры
не выдержали. Деревянные столбы треснули под весом бочек
с сельдью, упали, потащив за собой остальные,
и теперь в мосту зияла прореха в несколько ярдов
длиной — не перепрыгнуть. Тут и там валялись уже
гниющие рыбины, ржавые обручи от бочек и обломки
телеги.
— Нам уже не уйти, — прошептала
Жанна, подводя лошадь ближе к разлому. Изорванные доски
застонали под весом всадницы, и конь тут же подался
назад. Где-то внизу шумели воды Сёдра.
Она спешилась, дав знак сделать то же
самое Эвену. Оставила коня позади, шагнув ближе
к берегу — и так и встала, сложив руки
на груди.
А вскоре из-за холма показался Солнечный
рыцарь.
Конь его был взмылен, с пасти падала
пена. Сам д’Олерон держался в седле прямо, а взгляд его
пылал ненавистью. За спиной рыцаря ехали ещё всадники,
в которых Жанна узнала Берта, Шарля и Кристину. Итальянка
была в мужской одежде, при оружии и больше всего
напоминала амазонку.
Жан соскочил с коня и небрежным
движением выхватил меч. Отточенный клинок сверкнул в свете
заходящего солнца.
— Я успел, — сказал Жан,
и колдунья стиснула зубы. Она знала, что это случится, ждала
этого, и всё же неприятный ледяной страх
на мгновение коснулся сердца. — Ты ведь уже обо всем
знаешь. От таких, как ты, трудно что-то скрыть.
Ну и как, колдунья? Каково это — убивать моего
брата?