Он постарался взять себя в руки, унять клокочущую ярость. Присел к ней чуть ближе и почти нормальным тоном произнес:
— Давай оставим прошлое в прошлом. Мы не можем его изменить, но можем изменить будущее.
Милана сложила руки на груди, уставилась на него недоуменным взглядом и поинтересовалась:
— Что же ты хочешь изменить?
— Ну…
Ответ казался Баграту очевидным, но он все же его озвучил:
— Я готов отвечать за сына.
Милана немного насторожилась, спросила, прищурившись:
— И в чем это будет выражаться?
— В совместной опеке, разумеется, — развел он руками.
Милана тут же нахмурилась, вперила в него полный обиды взгляд:
— Ты еще два дня назад смотреть в сторону Пашки не хотел. Ни единого раза его судьбой не поинтересовался. С чего вдруг такие желания…
— Я тебе только что объяснил, что не знал про ребенка, — проговорил он с вызовом. — Ты что, все прослушала?
По виду Миланы он четко определил — она все слышала, вот только не поверила. Впрочем, это ее дело. Эта пигалица может думать что хочет, главное — чтобы с ребенком было все в порядке.
— Раз сын мой, я хочу принимать участие в его жизни, — заявил Баграт строго. — Навещать его, воспитывать…
Вроде бы нормальная просьба, вполне понятная, человеческая.
Но Милана умудрилась надуть губы даже на эти слова.
— Баграт, Паша — не игрушка, — покачала она головой. — Ты не можешь вот так с бухты барахты врываться в нашу жизнь, требовать над ним опеку. Ты с ним и получаса не поводился, он тебя не знает…
— Не знает, так узнает, — заявил Баграт с невозмутимым видом. — И повожусь, и полчаса, и больше.
— Ты понятия не имеешь, как нужно обращаться с детьми! — возмутилась она.
Баграт уставился на нее непонимающим взглядом. Что тут уметь? Покормил, спать уложил, погремушкой у лица потряс — всего дел. Не бином ньютона. К тому же эта пигалица, похоже, совершенно не понимает очевидного.
— Я готов помочь и финансово тоже, если мы с тобой придем к соглашению. В твоих интересах со мной дружить, а не воевать, ведь я многое могу. Ты бы лучше гонору поубавила и пошла мне навстречу. Наверняка ведь нуждаешься в самом необходимом…
Милана замерла на месте, захлопала ресницами, а потом обвела комнату руками и спросила: