– Эй, милая! Пообносился я чего-то за эти дни. Принеси мне новой одежды, сапоги. И какую-нибудь теплую накидку, а то уже холодно. Мудрый Аркаим разрешил. Только быстро: одна нога там, другая на кухне, я буду там ждать. – Олег отпустил женщину и добавил: – Только не злите меня! Не то вырежу всех к лешему от первого этажа и до крыши. У меня сегодня настроение плохое. А Аркаим ваш меня потом простит. Он добрый…
Тетка кивнула, потрусила к внешней стене. Ведун же, как и обещал, спустился в кухню. Здесь его уже ждала большая ношва с густым и горячим темно-красным варевом, от которого за три шага несло жгучим перцем. Олег ощутил, как рот наполнился слюной, и поскорее присел к столу, доставая из замшевого чехла увесистую серебряную ложку.
К тому моменту, когда в миске показалось дно, дверь приоткрылась, в нее заглянул седобородый горбатый мужичок, посмотрел на Олега, задумчиво почесал нос и отстранился. Трудно сказать, что разглядел он в незваном госте. Может, человека, который в почете и уважении прожил во дворце почти полный месяц. Может, лихого рубаку, что несколько дней назад рубился здесь со смолевниками и разгонял слуг по этажам. А может, просто злого вооруженного типа, с которым в отсутствие приличной охраны лучше не ссориться. Во всяком случае, сразу после его кивка на кухню зашла служанка, положила стопку одежды, сверху кинула войлочные сапоги с пришитыми на подошву толстыми кусками кожи.
– Мешок собрали? – стягивая с себя одежду, поинтересовался Олег.
На стол рядом с пустой ношвой опустился плотно набитый мешок с полпуда весом.
– Молодцы. При случае замолвлю Аркаиму за вас словечко.
Ему никто не ответил. Наверное, не поверили.
Бросив грязное, истрепанное о камни тряпье на пол, Олег переоделся в чистую, свежую одежду, пахнущую хвоей и ландышами. Разумеется, ради такого случая не мешало бы и умыться, ванну принять – но требовать такое было бы уже полной наглостью. Сапоги пришлись по ноге впору, облегая, может быть, слишком туго – но ведь это войлок, разносится. Накидка была шерстяной, да еще и подбитой изнутри каракулем. В общем, хоть в снегу в ней ночуй – не замерзнешь. Для рук по бокам имелись две прорези, а застегивалась она на груди двумя аграфами с крупными рубинами – на горле и на уровне солнечного сплетения. Но без ворота. А может, ключник здешний дорогой воротник спрятал, пожалел для бродяги хозяйского добра.