Мне же просто нравилось. Нравилось знать, что я пишу грамотно, что вижу ошибки других и могу подсказать, объяснить, почему тут неверно, что я нахожу новые и новые загадки в происхождении слов, а потом разгадываю. Это сильно выручило, когда я переехала в общежитие и решила заняться репетиторством – сидеть на шее у родных больше не хотелось.
Стоило мне понять, что ребёнок устал (а во время первых занятий такое бывало регулярно), я цеплялась за какое-нибудь интересное слово и спрашивала, знает ли малыш, как оно появилось? И всегда после этого в глазах ученика вспыхивал огонёк интереса. Тогда я принималась за объяснения. Да, знаю, не по правилам, но ко мне после первых пробных занятий ходили лишь те, кто хотел учиться, кто хотел узнавать новое, интересное, и после таких вот отступлений их стремление к грамотности усиливалось в разы. А я была счастлива. Просто от того, что занимаюсь любимым делом. От того, что я помогаю ребятам и тем самым приношу пользу обществу, прививая любовь к родной речи. Мы могли пошутить, посмеяться, но никогда не забывали о заданиях. Но и тогда дети находили возможность задать вопрос о происхождении того или иного слова, выражения, фразеологизма… В такие моменты моя душа омывалась воной нежности, любви и радости – им не всё равно! Им интересно! И каждый такой интерес, каждое отступление от занятий, но по теме русского языка, всегда будут в копилке моих счастливых воспоминаний.
Из мыслей меня вырвало демонстративное покашливание наставницы. Упс… Сконцентрировала всё внимание на ней и приготовилась слушать, вот только сразу говорить она не захотела, взяла своеобразную отсрочку.
- Надюш, давай присядем, - и Тамара Яковлевна поспешила к первому ряду кресел у сцены, которая находилась на другом конце зала от нас.
Ладно, может быть, её смущают оставшиеся копуши? Ведь дипломы получала не только наша группа, но и весь выпуск филологического института. Проследовала за наставницей и устроилась в соседнем кресле. Как ни старалась скрыть тревогу, она проявлялась в порывистых движениях, в неосознанном желании скомкать подол платья, прикушенной едва ли не до крови губе. Что меня ждёт? Какой приговор готовы озвучить? Почему-то предстоящий разговор я воспринимала именно так.
Заметив мою нервозность, перерастающую в панику, Тамара Яковлевна поспешила заговорить: