Сбросил вызов. Унявшееся было раздражение накатило волной, грозящей перерасти в цунами. Как же меня бесит слово «должен», кто бы знал! Я всю жизнь отцу обязан… да каждым чихом! То я не имею права получать четвёрки, то болеть, ибо он не разрешал, то друзей находить не того круга, то… Да всё не то и не так!!! Мать нас обоих бросила, когда мне было три года, и я её не виню – жить с этим тираном на одной территории нереально. Это-то я ощутил на себе! Впрочем, как и нанятые работники в нашем доме.
Для отца они были слугами, а вот мне… Нет, они не служили, всё же не собаки и не военные по призыву или контракту, мне они заменили семью. Идиллию нарушал лишь родной отец, поздно вечером возвращающийся с работы. Скрывать получалось долго, но… Но вот когда он понял, кем для меня стали эти люди… Даже вспоминать не хочу, кулаки сразу сжимаются, а глаза ищут подходящую боксёрскую грушу, пусть даже из плоти и крови.
Он не просто их выгнал, нееет! Тех людей, что растили его сына, как своего, его «наследника», он планомерно на моих глазах втаптывал в грязь, грозился, что кроме как дворниками им никуда больше не устроится, ведь связей у него хватало. Самой страшной картиной для меня осталось, когда он ударил мою няню – женщину, что отдала мне всю себя. Она не заменила мне мать, но при этом лишь благодаря ей я остался психически здоровым человеком.
Он орал и психовал от того факта, что кто-то посмел влезть в его семью, что вмешались в воспитание его сына. Я был его очередным проектом, вложением в будущее его бизнеса, а тут марионетку едва не превратили в живого человека!
Тогда от нас ушли все. Отец запил, но его буквально через два дня привели в чувство рабочие вопросы. Я же эти дни потратил, исправляя нанесённый моим родным папашей вред дорогим людям. Я поднял все контакты, общаясь через одноклассников с их родителями, использовал весь природный дар красноречия и даже занимал его у кого-то неведомого, лишь бы получилось. Я не сдался, пока каждый из наших работников не нашёл новое, хорошее место. Верил, что они меня не оставят. Что будут хоть как-то, пусть с оглядкой, но появляться в моей жизни. И я не ошибся.
После меня много раз благодарили за настойчивость те работодатели, к которым попали действительно хорошие люди и сотрудники. Отец узнал, конечно, что я нарушил его планы, видимо, чтобы не натворить глупостей, а может и из-за рабочих вопросов ушёл из особняка на два дня, оставив десятилетнего меня справляться своими силами. Вот только прогадал. Я и наипростейшие блюда к тому времени сварганить мог, а уж о различных бутербродах и речи не шло, всё же – кто меня воспитывал? А убирать? Так я не мусорил. Веником, придя со школы, проходился, стирая возможные следы, и не мучился.